На пороге соблазна
Шрифт:
«Еще одно пятно», — подумал я, бросив взгляд на потерявшиеся в моей ладони пальцы.
Аккуратно сжал их и поймал себя на мысли, что будь такая возможность не выпускать руку Амели, я бы не выпустил и рассказал ей в какие переплёты мы с Димоном влипали. Максимум, что с ним случалось — ободранная кожа на костяшках и пара царапин. Что-то серьезнее — ни разу. Даже, когда влез со мной в драку против шестерых. После которой я отсвечивал фингалами всех цветов радуги и радовался, что легко отделался, а Дымыч стебал меня, сияя голливудской улыбкой.
Не самое успокаивающее сейчас, когда мы сидим здесь, а он там. Но хоть что-то.
Невольно погладив подрагивающие пальцы Амели, я убрал ладонь и прислушался. Мне показалось, что в коридоре кто-то шаркнул ногой или споткнулся. Слишком тихо и практически беззвучно, чтобы обратить на это внимание. Однако через минуту звуки шагов раздались отчетливее. К ним прибавился чей-то шепот и скрип петель, щелканье замка и новые шаги. Эти звуки раздавались все ближе, и не я один посмотрел на поднявшегося на ноги преподавателя. Глянув на экран мобильного, он жестами показал нам сидеть, а сам сдвинул тумбу в сторону и после двух приглушенных ударов по двери повернул ключ в замке, впуская человека в камуфляже и бронике. За которым в аудиторию вошли еще трое таких же.
— Встаем и без лишнего шума выходим цепочкой по одному, — произнес первый, жестами отправляя своих бойцов в нашу сторону. — Спускаетесь по лестнице, выходите на улицу и сворачиваете за угол. Там вас проведут дальше.
Убедившись, что его услышали, омоновец что-то сказал в рацию и выглянул в коридор, а дальше жестом показал нам на выход.
— Пошли-пошли-пошли, — ускорили нас, поднимая замешкавшихся и подталкивая их к дверям. — Направо и к лестнице. Быстро.
Ботаны, первые девушки, дальше юристы и снова одногруппники. Никто не издал ни звука, когда поднимался и выходил из аудитории. Только Романова.
Когда до нее дошла очередь, она замедлилась у дверей и встревоженно посмотрела на Дегтярева.
— Олег? — выдохнула и, не успев услышать ничего в ответ от преподавателя, оказалась выдернутой в коридор, где возмущенно пискнула: — Почему мы выходим, а он остался?
— На выход! — напомнили ей, а Дегтярев внезапно остановил подошедшего Клима и еле слышно произнес ему:
— Отвезешь ее домой.
Все тем же тоном, не терпящим возражения. Все с той же интонацией, которой невозможно не подчиниться.
Услышав ее краем уха, я кивнул, точно так же как Клим, и подтолкнул замедлившуюся Резкую. Вышел следом за ней и обернулся. Успел разглядеть за спинами омоновцев похожую цепочку студентов, которых выводили из аудитории в другую сторону. Правда, не понял из соседней или следующей за ней.
Меня толкнули, направив к лестнице.
Там толкнули снова, ускорив.
Лишь оказавшись на улице и увидев количество машин скорой помощи и перегородивших выезды тонированных микроавтобусов, я дернулся от мысли, что нас и виденных мной студентов выводили в разные стороны, а навстречу все время поднимались омоновцы.
Слишком дохрена, чтобы не догадаться зачем. Слишком дохрена, чтобы не обернуться, мысленно прося Димона не нарываться.
Глава 24. Амели
Холодно.
Несмотря на чудесный сентябрьский день, солнечный и безветренный, оказавшись на улице и хватанув ртом свежий воздух, я вздрогнула и поежилась от пробирающего до костей мороза.
Внутреннего. Парализующего оцепенением. Подчистую уничтожающего способность думать.
Перед глазами мелькали лица людей. По ушам били разговоры, чей-то плач, крики. Я моргала, дышала, двигалась, но ощущала себя мертвой.
Что произошло? Кто стрелял? Почему выстрелы вообще прозвучали?
И финальный вопрос, подсвеченный зловещим алым: что с Димой?
— Медицинская помощь нужна? — донеслось сбоку, когда наша группа под прикрытием омоновцев скрылась за углом здания.
— Амели?
Моего плеча кто-то коснулся.
Не Клим. Он бы быстро убрал руку, а эта ладонь словно прилипла к ткани футболки. И плавила ее.
Дернувшись, чтобы избавиться от навязанного Лукашиным контакта, я сухо ответила:
— Со мной все нормально.
— Нет. Я никуда не поеду, Клим!
Я отреагировала на этот шепот на повышенных тонах и посмотрела на Асю. Она отпихивала от себя Клима, который подталкивал ее в сторону университетской парковки.
— Нам здесь делать нечего. Только мешаться будем. — Клим на мгновение пересекся взглядом с кем-то за моей спиной и коротко кивнул. Я обернулась, столкнувшись лицом к лицу с Никитой. Он тут же натянул на себя маску флегматичного оленя, которого не заботило происходящее.
Я хмыкнула. Мне слабо верилось, что Лукашин все бросит и уедет.
— Мне плевать. Почему он не выходит? Почему преподавателей не выводят? — Ася медленно скатывалась в состояние истерики, неотрывно следя за тем углом здания, из-за которого мы пришли. И облегченно выдохнула, когда, пусть и с большой задержкой, показалась фигура Дегтярева в компании нескольких омоновцев и нашего ректора.
— Старосты, составьте список всех, кто сегодня присутствовал на занятии, — хрипло проговорил Олег Андреевич, поравнявшись с нами. — После этого все свободны. Не стоит изображать тупых зевак и мешать людям выполнять свою работу. Романова, домой.
Последнее — тихо и глаза в глаза. Ася замерла, поджала губы, но после пары секунд размышлений все же кивнула. Клим, кажется, облегченно выдохнул и посмотрел на меня:
— Мелька…
— Я никуда не поеду.
— Я присмотрю за ней, — недовольно протянул Никита. Слава богу, никто из парней не стал убеждать меня покинуть территорию университета.
— Лукашин… — начал было Дегтярев, но Никита его перебил:
— В той аудитории мой друг и ее жених. Мы останемся.
«Ее жених».