На пороге великой смуты
Шрифт:
Мариула придирчивым взглядом осмотрела накрытый стол, и тут за окном послышались чьи-то шаги. Она выглянула: «Авдотья… Чего это она вдруг пришла? Да ещё одна? – подумала Мариула. – Чего это она не идёт, а словно крадётся неуверенно?»
Открылась дверь, и Авдотья появилась в проёме.
– Что-нибудь стряслось, голуба моя? – спросила Мариула.
– Нет.
Авдотья попробовала улыбнуться, но у неё это не получилось.
– Ну чего застряла в дверях-то? Проходи, коли пришла!
– Я так, –
– Что ж, добро пожаловать, – улыбнулась приветливо Мариула.
Девушка молчала. То ли ждала чего-то, то ли, стиснув зубы, зажала в себе все слова, с которыми шла сюда.
– Погадать на зеркале у себя дозволишь? – спросила она наконец, вынув из кармана полушубка завёрнутое в платочек зеркальце.
– Айда-ка, проходи.
Мариула помогла девушке раздеться и завела её за печь, где в углу ютился столик с кухонной утварью. Освободив его, Мариула усадила девушку на табурет, а перед ней поставила большое, в красивой деревянной оправе зеркало. Перед зеркалом она поставила зажжённую свечу.
– Ну что? – посмотрела ведунья на Авдотью. – Готова ли?
– Да.
– Тогда снимай с себя крестик нательный и на стол положи.
Авдотья послушно исполнила требование Мариулы.
– Ещё одёжку с себя снимай, косу расплетай.
Девушка исполнила и это требование ведуньи.
– А теперь гляди в зеркало не мигая, – сказала вкрадчивым голосом Мариула. – Да не пужайся, коли что худое углядишь. Я буду рядом.
Сидела Авдотья долго, смотрела – от напряжения даже слёзы из глаз потекли. Девушка ничего не замечала. Перед ней исчезло в зеркале её собственное лицо, а возник другой образ… Как живой, стоял Лука с грустными глазами, волосами, чуть подёрнутыми инеем на висках, с взглядом, угасающим с каждым мгновением.
– Ах, не гляди эдак на меня, Лука, – прошептала она, едва дыша от ужаса и нервно трогая свой мягкий подбородок, а ей казалось, что она гладит мертвенно-бледное лицо Луки. – Я ж не виновата, что ты покинул меня. Я ж…
Авдотья вскрикнула и едва не свалилась с табурета без памяти. Но её поддержали заботливые руки Мариулы. Ведунья видела в зеркале всё то же, что и гадавшая девушка. Она видела, как дрожащая рука потянулась из зеркала к Авдотье и чуть было не схватила её. У Мариулы холодок пробежал по спине.
И вдруг картинка сменилась. Мариула увидела, как туман сходит со стекла, появляется степь, песчаный берег, быстрая река! Господи, сколько народу кругом! Это войско – лагерь, казаки, солдаты, пушки, кони на обоих берегах. Почему все так суетятся на берегах реки? А вот на чёрном коне показался всадник. В царские одежды выряжен, красные сапоги, а на голове папаха. Лицо заросшее густой чёрной бородой, а глаза злющие-презлющие! Прямо сам Сатана из ада, а не царь людской!
– О Господи, чур меня! – выкрикнула Мариула и, повернув стекло зеркальной поверхностью вниз, положила
– Что это было? – прошептала приходящая в себя Авдотья, едва шевеля побелевшими губами.
– Плюнь, разотри и забудь, – посоветовала Мариула, помогая ей встать с табурета и выйти из-за печи.
– Но я же видела…
– Забудь, сказала, – прикрикнула Мариула, обнимая Авдотью за дрожащие плечи и подводя к столу. – Всё, что ты увидела сейчас, – злые козни нечистого! Не суженый в зеркале живёт, дева, а бесы да Сатана! Только что сама ты в том убедилась!
– Так что ж, век мне одной оставаться? – залилась слезами несчастная Авдотья. – И под венцом не была. А вокруг все надо мною изгаляются, будто моя в том вина?
Мариула уже слышала обо всех невзгодах, свалившихся на голову девушки, и начала с утешений:
– Умер твой жаних Лука. Все мы смертны.
– Навязались на меня напасть за напастью, – запричитала Авдотья, рыдая. – И Лука погиб, и бабы проходу не дают, как будто виновата в чём-то я.
– Ну-у-у, будя реветь то. Господь возвернёт тебе счастье, ежели сама того захотишь. Всё у тебя еще сладится и всё будет хорошо!
– Мариула, – плача шептала Авдотья, – почему Господь любит других больше, чем меня? Почему он забрал Луку от меня? Чем я согрешила перед ним?
Мариула положила свою мягкую ладонь на её горячий лоб и с горечью сказала:
– Все помирают, доченька. У смертушки свои помыслы. Мне тоже жаль, что Лука ушёл из жизни молодым. Его убили, и за него отплатит Господь. И он возьмёт его в рай, ежели он его так любит.
– Нет, он не любит! – возразила Авдотья. – Он же забрал Луку из жизни?
Мариула уложила девушку на постель и заботливо подложила ей под голову мягкую подушку.
– Не болтай что ни попадя, – сказала она. – Господь любит всех детей своих. Даже тех, кто его из сердца своего вышвырнул!
Мариула с любовью смотрела на свою гостью, на её заплаканное лицо, как две капли воды похожее на лицо матери:
– Тебя любит Господь! Помни это. И ждать тебе счастья недолго осталось. Уже скоро явится к тебе жених. Большой, сильный, как медведь, и красивый! А ты покуда не убивайся эдак, не истязай себя понапрасну. Давай лучше подумаем о грядущем…
Ласковые добрые слова ведуньи утешили Авдотью. Она взглянула в грустные, полные сочувствия глаза Мариулы, словно говоря: «Спаси Христос тебя, добрая женщина!»
– У меня таков наказ тебе, – сказала Мариула. – Ступай домой себе и думай только о хорошем! Не хорони себя и счастье своё загодя. Верь, что всё будет у тебя хорошо и Господь не оставит тебя без своего покровительства!
– Знаешь, а я верю тебе, – улыбнулась девушка. – Сердце подсказывает, что всё будет именно так, как ты говоришь!
– Вот и хорошо сеё, касатушка. А сердечко никто обмануть не могёт! Оно видит само… Видит любого насквозь, издали!
Глава 5