На пороге великой смуты
Шрифт:
– И это не остановило тебя, несчастная грешница? – загремел возмущённый граф.
– Напротив. Я полюбила Архипа ещё больше и поклялась разыскать его хоть на краю света!
– А дочка? Машенька моя для чего тебе понадобилась? Чем провинилась перед тобой моё несчастное дитя?
– А вы не догадываетесь? – как хищница, оскалилась Жаклин. – Да в первую очередь, чтобы досадить вам, милостивый государь! Если бы вы только знали, как я вас люто ненавижу! Похитив девочку, я хотела этим сломать твою проклятую жизнь и, как вижу сейчас,
Услышав это кощунственное, переплетённое с ужасающим цинизмом признание, граф вздрогнул и сжал кулаки. Еще мгновение, и он ринулся бы на мерзавку, но… что-то очень веское остановило его от безрассудного поступка.
– Ты лжёшь, поганка, – прохрипел он взволнованно. – Мою жизнь разрушить ты могла бы и другим способом. Тебе ничего не стоило просто убить мою дочь, как ты убила моего несчастного брата, а не таскать её долгих пять лет за собою.
– Я удивлена вашей проницательностью, Александр Прокофьевич, – натянуто улыбнулась Жаклин, к которой вернулось самообладание. – Вначале именно так я и собиралась поступить.
– И что же тебя остановило? Может быть, Господь Бог?
– Может быть, и Он. Не знаю. Просто, глядя на твою дочь с бокалом яда в руках, я неожиданно подумала…
– Что взбрело в твою порочную башку, негодяйка?! – заревел граф, которого очередной раз покоробили наглые и полные цинизма слова Жаклин, говорившей об его обожаемой дочурке как о какой-то презренной вещице.
– Я решила использовать её! – расхохоталась злобная бестия. – Девчонка очень похожа внешне на вас, граф Артемьев, и на вашего бастрюка Архипа. Вот я и решила похитить её, чтобы найдя Архипа, представить ему Марианну как дочь мою и его!
– Ты поистине сама Сатана, а не женщина! – воскликнул поражённый услышанным граф. – И как только Бог допустил твоё появление на свет белый?
– Допустил, раз видишь меня перед собой, – перестав хохотать, змеёй прошипела Жаклин. – Жаль, Архип не попался на мою уловку. Не поверил, мерзавец, моим словам. Если бы он поверил, то и девочка была бы живой, и мы были бы уже очень далеко отсюда!
– Ты ещё набралась наглости обвинить Архипа в смерти его сестры?! – ужаснулся граф.
– Выходит, что так! – с вызовом ответила торжествующая Жаклин. – Как бы то ни было, девчонка мертва! А вы и не знаете, где могилка её, Александр Прокофьевич?!
– Ничего, рано торжествуешь, исчадие ада, – процедил сквозь зубы доведённый до отчаяния граф. – Через несколько минут я загоню тебя обратно в котёл с кипящей смолой, из которого ты по недосмотру Иисуса Христа каким-то непостижимым образом удачно выскользнула.
– Тогда стреляй, ваше сиятельство, – улыбнулась Жаклин. – Жаль только, что не успела сгноить в подвале твоего незаконнорожденного сыночка. Мне надо было послушать Анжели, и…
Она осеклась, поздно поняв, что успела сболтнуть лишнее.
– Что ты сказала, мразь? – вскочил с кресла граф. – Выходит,
– Только благодаря моему слуге-интригану, выпустившему его из подвала, – поморщилась, как от зубной боли, Жаклин. – Я для него жизнью своей была готова пожертвовать, а он…
– Жив! Жив сынок мой! – возликовал граф, взволнованно шагая по комнате взад и вперёд, словно позабыв про существование Жаклин на грешной земле. – Выходит, не солгала Мариула, не дозволяя проливать по нему слёзы на кладбище! – Он резко остановился возле насупившейся Жаклин. – А теперь… Прямо сейчас ты мне расскажешь, как нашла его в Сакмарском городке и как его оттуда похитила!
– Ты не очень-то радуйся, граф Артемьев, – сказала она с едкой усмешкой. – Я не скажу тебе, как нашла Архипа и тем более как его похитила. А скажу тебе то, что бастрюк твой, прижитый во грехе тобою, милостивый государь, тоже не ангелочек с крылышками. Он, убегая от меня, похитил дочку хана Нурали, жившую в этом доме под моей опекой. Когда они успели снюхаться, одному сатане известно. Но теперь Архипушка твой беглый преступник!
– Не тебе судить, кто мой сын, Аннушка, – посмотрел на нее сверху вниз остановившийся рядом граф. – Я найду его. И княжну найду тоже. А теперь скажи-ка мне, грязная девка, как ты посмела держать на цепи моего сына? Взаперти… в сыром подвале… Ты же знала, кто он?
– Я больше не произнесу ни слова, – заартачилась она. – Я и так сказала вам слишком много.
– Ты мне ещё ничего не сказала такого, что могло бы полностью удовлетворить мое всё возрастающее любопытство, – ухмыльнулся граф. – Теперь мне хотелось бы поговорить о некоем месье Анжели, дорогуша!
Увидев его напрягшееся лицо, Жаклин запаниковала. Такого неудержимого страха ей не приходилось переживать никогда. Она сидела на полу не дыша. С трудом переведя дыхание, сказала почти шёпотом:
– Об этом господине я не знаю ничего!
– Именно такого ответа я и ожидал, – спокойно отреагировал на её лживый ответ граф. – А не ты ли мне рассказала, что именно этот мерзавец застрелил мою Машеньку? А быть может, это ты приказала ему совершить это неслыханное злодейство?
– Нет, он убил девочку по своему желанию, – угрюмо пробормотала Жаклин.
– А почему он это сделал? Чем могло помешать ему несчастное дитя?
– Ваша дочь была помехой для его замыслов.
– Каких замыслов?
– Я не знаю. Он никогда не посвящал меня в свои планы.
– Тогда какая такая «дружба» связывала вас?
– Никакой дружбы не было, – ответила Жаклин. – Он просто использовал меня как ширму для своих делишек.
– Каким же образом он это делал? – наседал граф.
– Не знаю. Он заставил меня обосноваться в Оренбурге и открыть шляпный салон.
– Ширма неплохая. Но для чего?
– В подвале салона он хранил деньги.
– Какие деньги?
– Медные.
– Гм-м-м… И много?