На Рио-де-Ла-Плате
Шрифт:
— К сожалению, нет, но я нахожусь в этой стране лишь несколько дней.
— Ничего страшного, зато теперь вы познакомитесь со мной лично. Представить ли вам моих коллег?
— Спасибо! Вашего имени мне вполне достаточно, сеньор!
— Я рад! Я вижу, что теперь вы в самом деле смотрите на происходящее глазами кабальеро. Мне чрезвычайно жаль отдавать приказ о казни человека столь образованного, столь даровитого, как вы, но я надеюсь, что вы простите меня за то, что я вынужден исполнить свой
— И я чрезвычайно сожалею, что должен огорчить вас тем, что по-прежнему считаю мою казнь чем-то очень сомнительным.
— Я прошу вас отказаться от вашего заблуждения, сеньор. Решено, что вы должны умереть, поскольку ваше преступление налицо.
— Тогда я прошу вас назвать имя человека, давшего показания против нас.
— Это сеньор Матео Сарфа, которого вы уже знаете.
— Он, наверное, коммерсант?
— Да, но это было в прошлом. Теперь он не имеет определенных занятий и живет на проценты с капитала.
— Я так и подумал. Значит, он не исполняет обязанности comisario criminal? Он нам солгал!
— Это не имеет значения. Он донес о случившемся, не умолчал ни о чем. Итак, я удовлетворил ваши пожелания, теперь нужно установить личности обвиняемых. С вашим спутником я пока что не намерен возобновлять разговор, он оскорбил меня и в моем лице весь военный суд. Но вы человек воспитанный, благородный, скажите мне, кто он такой и как его имя?
— Это сеньор Маурисио Монтесо, совладелец эстансии Дель-Йербатеро, той самой, откуда вы нас похитили.
— Вы ошибаетесь, сеньор. Ваш спутник вовсе не тот, за кого себя выдает.
— Это он. Я свидетельствую.
— Ваше свидетельство здесь ничего не значит, поскольку вы сами обвиняемый. Ваш товарищ — простой йербатеро, заговорщик, слонявшийся по Монтевидео. Он обманул вас. Перейдем лучше к вашей персоне. Вы утверждаете, что вы иностранец и находитесь в нашей стране всего несколько дней. Вы можете это доказать?
— У меня есть паспорт.
— Попрошу вас его показать.
Отдавать ему в руки свое удостоверение я рисковал, оно вполне могло не вернуться ко мне. Он прочитал его, сложил и, как я и предполагал, прикарманил его. Затем спросил:
— Стало быть, этот документ ваш?
— Да. Я не имею обыкновения путешествовать с чужими документами в кармане.
— И, значит, вы в самом деле тот, за кого себя выдаете?
— Разумеется.
— Я верю вам, потому что вы не похожи на лжеца. Но у вас при себе есть еще какие-то предметы. Возможно, вы знаете, что у обвиняемого не должно быть в карманах ничего. Мне придется попросить вас предъявить мне все ваши вещи. Передайте деньги!
Я подал ему бумажник, а также кошелек.
— Трус! — услышал я злобное замечание Монтесо.
Я, естественно, не обратил внимания на это
— Как я вижу, у вас есть и часы, — продолжил он. — Вы понимаете, что мне придется их также отобрать у вас.
— Вот они, — послушно ответил я.
Он сгреб их в наружный карман мундира, промолвив удовлетворенным тоном:
— Есть ли у вас еще какие-то предметы, которые мне придется конфисковать?
— Мне нечего больше предоставить в ваше распоряжение. Теперь вы владеете всем моим имуществом.
— И вашим оружием тоже, — кивнул он. — Вы убеждены теперь, что целиком и полностью находитесь в нашей власти?
— Сознаю это.
— Это меня радует, теперь я смею ожидать, что вы покоритесь своей судьбе. Формальности, о которых вы упомянули, соблюдены, и мы можем перейти к делу. Я повторяю свой вопрос: считаете ли вы себя виновным в покушении на убийство?
— Об этом не может быть речи, поскольку убить намеревались именно меня.
Я вкратце рассказал, как все было, но люди слушали меня краем уха. Они потешались надо мной, когда я передавал майору деньги и часы. Кто же на самом деле был передо мной, солдаты или разбойники с большой дороги? Сам майор почти не слушал меня. Когда я закончил, он спросил:
— И вы утверждаете, что сказали правду?
— Да. Я могу поклясться в этом.
— Как обвиняемому вам не положено клясться. Заслушаем теперь свидетеля противной стороны.
«Комиссар» последовал этому призыву, заявив:
— Все, что говорит этот иностранец, — ложь. Он напал на моего друга, и, когда тот спасся бегством, он вместе с йербатеро преследовал его вплоть до самого дома. Там беднягу и избили до крови.
— Но не по моему распоряжению. Сеньор Монтесо подтвердит, что я был вдалеке, когда избивали того человека. Вскоре я вернулся, чтобы положить этому конец.
— Ложь, бесстыдная ложь!
— Вы слышите? Свидетель объявляет ваши слова ложью, — сказал майор.
— Конечно, у него есть свои причины на это, и все зависит теперь от того, кому вы верите, мне или ему.
— Конечно, ему.
— Однако вы уже говорили, что я не похож на лжеца.
— Это было сказано лишь по поводу того предмета, о котором мы говорили тогда.
— Но вы же сами согласились, что свидетель — лжец. Я не могу признать его свидетелем обвинения. Он обокрал своих хозяев.
— Это не относится к делу, сеньор. Я обязан верить его словам и осудить вас на смерть. Открытым остается еще вопрос о мятеже и государственной измене. Что вы скажете по этому поводу?