На руинах
Шрифт:
— Чуть что — из окна в лес.
— Меня менты не возьмут, — выразительно кладя руку на «пушку», проворчал Вован.
Этот широкоплечий низенький мужчина два года назад, пытаясь ограбить банк в Душанбе, расстрелял трех инкассаторов и семерых случайных прохожих. С тех пор он отрастил бороду и основательно обрюзг, но в свое время его объявили во всесоюзный розыск, разослав фотографию по всем отделениям милиции союзных республик.
Шалимов занервничал — Вован мог сорваться и начать стрельбу, а это сейчас было совершенно ни к чему. Однако Сэм, увидев, остановившуюся
— Все нормально, пацаны, была б облава, «черный ворон» бы пригнали и ментов с полсотни. А так их штук пять и на «волге» — объезд территории делают. Вован, чапай с ребятами на антресоли и замрите там — вдруг менты в дом захотят зайти.
Шалимов тоже расслабился, решив, что напарник прав, — милиция в плановом порядке иногда объезжала дачный поселок. Велев распахнуть дверь, чтобы продемонстрировать этим жестом доброй воли свою лояльность власти, он спустился с крыльца навстречу торопливо выбиравшимся из машины милиционерам, за ним следовали Рафик и еще пятеро из банды.
— Здравия желаю, товарищ начальник, — тон Мусы был почтителен, хотя и слегка игрив, — а мы тут с ребятами решили из города на природу податься, немного свежим воздухом подышать, но у нас все в ажуре — лесной массив не портим, костры не жжем.
— Где они, где моя дочь?! — грудью напирая на главаря бандитов, прорычал Авдиенко, багровый от пережитых за последние часы треволнений. — Веди туда, где ты их прячешь!
Муса немного растерялся и слегка попятился — его испугал дикий взгляд подполковника, а смысл предъявленного обвинения как-то не сразу дошел до сознания.
— О чем вы, товарищ подполковник? — с искренним недоумением в голосе и выражением оскорбленной невинности на лице он развел руками. — Я никого не прячу, поклясться могу. Хотите — зайдите в дом. Прикажу стол накрыть, дорогими гостями будете.
Зойка, которой велели оставаться в машине, ужаснулась — вдруг подполковник раньше времени выяснит, что его одурачили, и никакой дочери здесь нет? Дитя улицы, она прекрасно разбиралась в отношениях, сложившихся между криминалом и органами правопорядка. Узнав правду, милиционеры вполне могли просто-напросто развернуться и уехать — зачем им нарушать нейтралитет с бандитами и соваться в их логово из-за двух никому не известных парней?
— Вот этот вот! — высунувшись из окошка, девушка протянула руку в сторону Рафика, наставив на него указательный палец. — Товарищ милиционер вы сказали, чтоб показать! Этот тот самый педик! У него не стоит, так он минет заставляет делать!
Увидев Зойку и услышав ее слова, Рафик позеленел — мало того, что по ее милости ему пришлось наглотаться позору, так теперь еще… От ярости в голове у него помутилось, перед глазами запестрели, завертелись разноцветные круги.
— Шалава! — выхватив пистолет, он пальнул в сторону высунувшейся из машины хорошенькой мордашки.
Однако гнев не дал ему толком прицелиться — пуля, предназначенная Зойке, прошила сердце Корнилова, застряв в его груди. Медленно и беззвучно майор осел на землю, а девушка, нырнув обратно, буквально вывалилась из машины в противоположную
Возможно, именно это спасло ей жизнь — мгновенно среагировав, Авдиенко ответил на выстрел Рафика, и тот рухнул навзничь с пробитой головой.
— Руки вверх! — гаркнул подполковник, поворачиваясь к остальным бандитам. — Всем стоять, не шевелиться!
Они поспешно подняли руки — все, кроме Мусы. Смерть брата привела его в бешенство, оскалившись, он зарычал:
— Собака! — и послал подполковнику пулю в живот, даже не вытащив пистолет — прямо из кармана.
Увидев в окно, что возле дома идет перестрелка, начали прицельно палить засевшие на антресолях Вован с приятелями. Троих милиционеров положили в считанные минуты, лишь один из них успел сделать никого не задевший выстрел. Истекавший кровью Авдиенко, попытался было поднять пистолет, но Муса еще одним выстрелом раздробил ему голову, и только после этого, немного придя в себя, начал осознавать, что произошло.
Когда пальба стихла, все остававшиеся в доме бандиты высыпали во двор и окружили распростертые на земле тела. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь верещанием лежавшей в милицейской машине рации:
«Товарищ майор, мы сбились с дороги, повторите, как проехать! Товарищ майор, повторите, как проехать к дому».
— Я ухожу, Муса — угрюмо проговорил Сэм, — ты замочил мента, нам с тобой теперь в разные стороны.
Повернувшись, он торопливо скрылся в лесу, и его примеру последовали остальные, лишь Вован остался рядом с главарем.
— Мне бабки нужны, чтобы на дно залечь, — нагло ухмыляясь, сказал он, — ты мне еще не все отдал.
— Отдам, — буркнул Муса, — помоги брата занести в машину.
— Хочешь на тачке ехать? — поразился Вован. — Да тебя на первом же посту накроют!
— Не твое дело, не хочешь со мной — довезу до перекрестка и высажу.
Вдвоем они торопливо втащили тело Рафика в стоявший за домом «жигуленок» и умчались прочь. Когда осела поднятая ими пыль, Зойка выбралась из-под милицейской машины, нерешительно повертела в руках продолжавшую кричать рацию, потом со вздохом положила ее на место и поплелась к дому. У крыльца ее затрясло от ужаса при виде распластанных на земле тел, захотелось все бросить и мчаться, куда глаза глядят, но нужно было найти и освободить друзей.
Подвал она отыскала быстро, дольше провозилась, пытаясь отодвинуть тяжелый дверной засов. Приотворив наконец дверь, просунула голову в щель и робко позвала:
— Коля, Вася!
Замирая от страха, девушка ждала — вполне могло оказаться, что бандиты успели прикончить ребят — и чуть не подпрыгнула от радости, когда откуда-то из темноты слабо простонали:
— Зойка.
— Это же Зойка, — удивленно откликнулся другой голос.
Зубами и ногтями ей удалось распутать веревки. Пока приятели приходили в себя, разгоняя кровь по онемевшим членам, она торопливым шепотом рассказывала им обо всем, что с ней произошло.