НА РУСЬ!
Шрифт:
– Он столько наших воинов загубил, а мы перед ним будем на карачках ползать, – отвернув рожу в сторону, пробубнил караульный.
– Если понадобится, ты за ним будешь задницу подтирать! – властно пресёк его недовольство командир и, сдавив пятками лошадиные бока, скрылся из виду.
Зажмурившись, пиля живительную влагу, и в голове постепенно прояснялось. Сделав последний глоток, я оттолкнул подбородком горлышко бурдюка, и тут всё окончательно встало на свои места.
«Твою в артиллерию монгольскую мать! Я не погиб и сейчас
– Их передовые отряды сбили заслон! – слышится крик верного оруженосца Барони.
– Вот и всё, Урус, – презрительно улыбнувшись, прошипел мой противник. – Посмотришь с Небес, с каким удовольствием я буду ласкать твою жену.
Я вспоминаю, что молодого монгола зовут Кучу. Он любимый сын Угэдэя. Его злопамятный хан-отец отправил парня на мою поимку. И даже сейчас, качаясь связанный на попоне, я с ненавистью заскрипел зубами.
Жену мою захотел, гадёныш! Лучше бы он промолчал, и я, может быть, не сделал бы того, что сделал.
Одним из моих принципов было не трогать людей, оставивших след в истории, дабы эта самая история не претерпела кардинальных перемен. А этому гаду захотелось быть равным своему деду Чингисхану. Тот любил унижать поверженного противника, насилуя на его глазах жён и дочерей.
Подпрыгнув над летящей под ноги саблей, я махнул своими клинками навстречу друг другу. Рассекая дождевые капли, сабли встретились на шее моего врага. Голова Кучу отделилась от плеч, подпрыгивая и разбрызгивая в разные стороны кровь, улетела во тьму.
– Дерёшься ты гораздо хуже, чем разрабатываешь планы операций, – сплюнул я на камни вязкую слюну. – Сидел бы себе в штабе.
– Господин, надо уходить! – вновь прокричал Барони.
– Трубите отход, – устало произнёс я и направился к распахивающимся воротам.
«Ты хоть понимаешь, что теперь с нами будет? – проснулся внутренний голос. – Ты оставил без головы сыночка Угэдэя. Хан итак спит и видит, как сдирает с тебя с живого кожу, а тут ещё и сынок по твоей воле отправился в страну вечной охоты».
Перед глазами возникла другая картинка из того же прошлого. На ходу застёгивая перевязь с саблями, я выбегаю в коридор и нос к носу сталкиваюсь с Барони.
– Господин, они пробили стену, – произнёс он.
– Позаботься о принцессе! – приказываю я.
Во дворе плясали огни факелов и размазанными пятнами суетились тени людей.
– Командир! – услышал я голос Диландая. – Обвалилась левая опора ворот.
– Что монголы?
– Собираются штурмовать!
– Приготовить камнемёты! Крепёж на ворота! Стрелки на стены! Заградительный отряд к пролому! – отдавал я на бегу команды.
Взбежав на стену, я вгляделся в темноту.
«Решили дождаться рассвета и действовать наверняка, – понял я. – Хорошо. За это время мы успеем укрепить ворота связанными из брёвен щитами».
Все от мала до велика занимались подготовкой к отражению штурма: на кострах кипела смола, у баллист суетились артиллеристы. Лица людей сосредоточены и серьёзны – в них ни капли страха. А я в который раз восхищаюсь готовностью своих товарищей по оружию принять удар судьбы, каковы бы ни были его последствия.
Из-за спины в сопровождении Барони появилась Луиза.
– Тебе же нельзя, – поморщился я.
– Ещё не скоро, – серьёзно ответила она.
Несмотря на трагичность ситуации я невольно улыбнулся. Вот упрямая девчонка! Если рожать не скоро, значит можно лезть под монгольские стрелы.
Светало. В стане неприятеля наметилось оживление. Весь огонь их камнемётов переключился на заделанную брёвнами брешь. Снаряды, начинённые порохом и огненной смесью, один за другим падают на брёвна. И вот уже не удаётся залить бушующее пламя.
– Ул-ла! – раздаётся клич со стороны монгольской рати и конница устремляется вперёд. Следом бегут лёгкие пехотинцы, вслед за ними выступают тяжело бронированные воины.
– Огонь! – отдаю я команду.
Теперь уже заработали наши камнемёты. Свист стрел, огненные вспышки и грохот разрывов, ржание лошадей и крики людей – всё смешалось в единое целое под названием «война».
Меткие попадания вражьей артиллерии разметали горящие брёвна и всадники устремились в брешь.
– Женя! – позабыв о конспирации, кричит Луиза.
– Там справятся! Не высовывайся! – грожу я ей кулаком.
Стоящий напротив пробоины заградотряд выставил вперёд длинные рогатины. Лучники почти в упор бьют по перемахивающим через пламя всадникам. Стрелы с бронебойными наконечниками сбивают отчаянных кавалеристов прямо на остриё упёртых в землю рогатин и в полыхающий огонь.
Над крепостью поднялся приторный дух палёного человеческого мяса. От вытекающего из корчащихся в огне тел жира огонь разгорается ещё больше. Многим удаётся прорваться. Во дворе вспыхивает рукопашная схватка.
– Отсекайте пехоту! – кричу я стрелкам и, перемахнув через перила, устремляюсь вниз. Барони мчится следом за мной. К воинам заградотряда подоспели женщины и крючьями стаскивают всадников наземь. Мы с оруженосцем вламываемся в самую гущу сечи и вносим посильную лепту.
В первых лучах восходящего солнца блестят окровавленные клинки, и монголы откатываются назад. Отставшие становятся добычей женщин.
Штурм отбит. Обе стороны зализывают раны. Я не думаю, что на этом всё успокоится. Уж слишком решительно настроены монголы. Вперёд их толкают не только приказы десятников, но и голод. От тех же языков я слышал, что у неприятеля появились случаи людоедства.