На самом краю
Шрифт:
Он совершенно не представлял, что говорить и как себя вести, понимая при этом, что наверняка будет выглядеть со стороны нелепо, чтобы ни говорил и как бы себя ни вел.
Доехали минут за пять и сержант, открыв дверцу машины, коротко приказал выйти. Андрей, поерзав, опустил на асфальт правую ногу, а затем вылез полностью. Сержант слегка ткнул его в спину, подталкивая к двери. Когда вошли в комнату, капитан уже сидел за столом, и, кивнув в сторону стула, предложил садиться. молча сел.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения… –
– Бондарев Андрей Петрович, одна тысяча…– Андрей прикусил язык.
Капитан поднял на него глаза, мол, чего замолк? Андрей молчал, потирая лоб. Он не знал, какой теперь год, и потому не знал, что сказать, так, чтобы не вызвать подозрений.
– Так какой год рождения? – переспросил капитан.
– Две тысячи тридцать… восьмой, – тихо ответил Андрей.
– Что-то староват ты для пятнадцати лет, – капитан засмеялся.
«Ага! – пронеслось в голове, – Значит сейчас 2053 год!»
– Извините, – сказал Андрей, – просто в тридцать восьмом я чуть не умер, потому иногда называю этот год, как второй год рождения. А вообще-то я в две тысячи двадцатом родился.
Капитан недоверчиво посмотрел на Андрея и затем стал что-то записывать.
– Национальность, – сказал капитан без всякой вопросительной интонации.
– Русский, – ответил Андрей.
– Место жительства.
– У меня вообще-то нет дома, – сказал Андрей.
– Понятно, – сказал капитан задумчиво, и добавил, кивнув, – бомж… А где ты был двенадцатого июня, около восьми вечера? – Спросил он холодно.
– Нигде… Собирался ночевать на пустыре, как всегда.
– На каком пустыре? – уточнил капитан.
– На том самом, возле которого вы меня взяли. Там еще техники полно разной ржавой… Если очень холодно или дождь, то я в кабине экскаватора сплю…
– Видел тебя там кто-нибудь? – осведомился капитан.
– Нет, я там один обычно.
– Понятно, – капитан достал из стола несколько фотографий и протянул Андрею, – Твоя работа?
Андрей взял фото и ужаснулся. На них с разных ракурсов был изображен убитый мужчина, на туловище которого было не менее четырех ножевых ранений.
– Кто это? – только и сумел сказать Андрей, подняв глаза на капитана.
Тот ухмылялся.
– Сразу признание подпишешь? – спросил капитан, закуривая. – Или помочь тебе?
– Я вас не понимаю… – ответил Андрей и тотчас ощутил страшный удар по спине, а затем и по голове. Он упал на пол, а сержант, который все это время находился сзади, подскочил к нему и с размаху врезал Андрею сапогом в бок. Андрей пытался закрываться руками, но мешали наручники… И тут все вдруг стало тускнеть, и он увидел, как летит по какому-то коридору, выложенному коричневым и белым кафелем. А затем исчезло и это: он потерял сознание.
Очнулся он на каменном полу в камере. Было темно. Все тело болело, во рту чувствовался привкус крови. Он кашлянул и тотчас взвыл от боли: очевидно, были сломаны ребра. Поерзав, он придвинулся к стене, и, привалившись на нее, сел. Очевидно, в камере было еще человек пять. Все спали. Затем он попытался встать, но резкая боль пронзила все тело, и он снова уселся, привалившись к стене.
***
Андрей очнулся от того, что кто-то бил его по щекам, но не больно, а лишь так, чтобы разбудить. Он, видимо, сполз по стене, и уже полулежал на боку, все еще опираясь головой и плечом о стену. Над ним склонился немолодой человек с худым небритым лицом.
– Ты кто таков? – спросил он.
– Был – человек, – ответил Андрей и попытался встать, – а теперь не знаю…
– А имя у тебя есть, человек? – ухмыльнулся собеседник.
– Есть… Андрей я…
– Понятно… Мусора отделали? – спросил небритый.
– Ну, больше некому, вроде… – ответил Андрей кряхтя.
– А что такое? Бузить начал? – поинтересовался небритый.
– Никак нет… Хотели, чтоб я в убийстве сознался. – С трудом выдохнул Андрей.
– А ты убил что ли? – удивился небритый.
– Еще чего… я этого убитого и в глаза никогда не видел…
– Ага, все так говорят, – усмехнулся небритый, – Ладно, вставай, давай помогу.
Он приподнял Андрея подмышки и попытался поставить на ноги, но едва он его отпустил, как Андрей тотчас покачнулся, и чуть было не упал снова. Небритый ловко ухватил его за талию и усадил на лавку у стола. Андрей вскрикнул: тело снова разразилось болью.
– Тебя как называть-то? – спросил Андрей Небритого, все еще морщась от боли.
– Юхой зови: погоняло мое такое, – сообщил тот.
Андрей кивнул.
– А ты сам-то откуда будешь, Андрюха-без-кликухи? – поинтересовался Юха.
– Издалека я… – туманно ответил Андрей, – в тех местах мало кто бывал…
– С Севера, что ли? – уточнил Юха, прохладно улыбаясь.
– Можно и так сказать, – ответил Андрей. Говорить ему не хотелось, да и больновато было: челюсть тоже, видимо, приняла на себя несколько серьезных ударов.
– Не хочешь говорить? – Юха вроде как обиделся.
– Не обижайся, – сказал Андрей, ощупывая челюсть, – я бы рассказал, да ты все равно не поверишь… Да, по правде сказать, я и сам не поверил бы…
– Да ну! А может, все ж попробуешь? – ухмыльнулся Юха и потер нос краем рукава. За стол подсели еще двое: один был угрюмый коренастый, но видимо, очень крепкий мужчина лет сорока. Он был в черных штанах, которые явно прежде являлись частью какого-то спец-костюма, вроде тех, какие, носят шахтеры или металлурги. Кроме того, на нем была надета лишь некогда белая, но давно нестиранная майка. Руки коренастого, были сплошь в корявых татуировках: мечи со змеями, перстни и тому подобное. Лицо же ничего не выражало, и единственной достопримечательностью на нем был ужасающе проломленный нос. Глаза коренастого были пустые и холодные, смотреть в них было нетрудно, но и удовольствия это тоже не доставляло.