На школьном дворе
Шрифт:
Они ругали себя за то, что проспали так долго. Луиза правильно догадалась, что ее отец не пустится в погоню ночью, но она была уверена, что он сделает это рано утром. Катер райпотребсоюза был намного быстроходнее лодки Хмелева, значит, они каждую минуту могут увидеть его у себя за кормой. И у Леньки возник хитроумный план. Он вспомнил, как отец говорил, что все суда идут вверх по Иленге вдоль ее низкого левого берега (вдоль которого шли они сейчас), потому что здесь течение слабей, а вниз спускаются вдоль правого, где течение такое, что хоть выключай двигатель да только подгребай веслами.
– Лизка, слушай и понимай, какая у меня голова! Мы с той стороны спрячемся за каким-нибудь островом, лодку привяжем, а сами заляжем и будем наблюдать за этим фарватером. Увидим, как твой папаша проедет, – костер разожжем, поедим горячего... Потом вернемся к тихому бережку и поплывем дальше к Акимычу. А твой папаша пусть себе едет! Приедет к Луканихе, найдет, где наши табором стали, и начнет орать: "Где эти самые, такие-рассякие?!" А ему – в ответ: "Извините-пардон, никаких таких-сяких мы и в глаза не видели". Он, конечно, поколбасится и – назад, и, конечно, по быстрой воде... А мы за островами, за островами... и опять мимо него! Ну? Есть у Хмелева голова или нет?
Луиза признала, что у Леньки есть голова да притом еще "мировецкая".
– Сворачивай! – сказала она, увидев ближайшую протоку.
Ленька свернул налево, прошел небольшую протоку, затем повернул направо. Лодка сразу замедлила ход, такое сильное здесь было течение, а движок все чаще чихал и работал с перебоями. Островок, мимо которого они плыли, ребятам не понравился. Он был низкий, поросший лишь кустарником, над которым не возвышалось ни одного деревца.
– Тут, однако, и дров не найдешь, – пробормотал Ленька.
Они миновали островок. Перед ними метров на двести потянулось открытое пространство, а там, впереди, ребята увидели солидный, с настоящим лесом остров. Хмелев двинулся к нему. Течение становилось все сильнее, движок работал все хуже, явно выбиваясь из последних сил.
– Не! Надо к бережку, – сказал Хмелев и направил лодку не к тому берегу, у которого они ночевали, а к более близкому теперь – скалистому, с торчащими лишь у самой воды редкими кустиками. Он вел лодку наискосок против течения, держа на один из тех кустиков, однако чувствовал, что их постепенно сносит назад. Ленька понял, что так дело не пойдет. Он решил не идти больше наискосок, а направить лодку прямо поперек стремнины, чтобы скорей проскочить ее и попасть в нечто похожее на бухту – большое округлое углубление в скалистом обрыве. Там уж, надеялся Ленька, течение будет послабее. Через несколько секунд он с ужасом понял, куда угодил.
– Крюк! – выкрикнул он страшное для иленчан слово.
– Водоворот! – отозвалась Луиза не менее страшным в этих местах словом.
Движок, хоть и с перебоями, еще работал, но лодку очень быстро несло боком на скалистый мыс, выступавший далеко в русло реки. Те, кто летал над ним в самолете или вертолете, говорили, что он действительно похож сверху на огромный каменный крюк, направленный острием против течения. Казалось, природа поставила его здесь служить ловушкой для самой быстрой протоки Иленги, перехватывать ее воды и заставлять обратиться вспять.
– Лезь вперед! – закричал Ленька. – Дай багор! Упирайся веслом в случае чего!
Луиза не выполнила этих приказаний. Она не успела добраться с кормы до своего места, как лодка была уже в трех метрах от отвесной стены Крюка. Однако их не ударило об эту стену. Отбитая скалой вода сделала крутой поворот направо, и теперь лодку понесло в глубину каменной впадины к округлой стене, смотревшей на реку. Но ведь лодка была повернута носом именно к этой, внутренней стене, а движок-то еще работал, так что путешественники с удвоенной скоростью помчались прямо на скалу.
Ленька сам не ожидал, что окажется таким молодцом: он налег на руль, лодка повернула и с той же удвоенной скоростью понеслась теперь вдоль внутренней стены, то есть против течения Иленги, а потом вдоль боковой стены, к той самой стремнине, которую Ленька так глупо пытался пересечь. Теперь Ленька действовал умнее. Попав в стремнину, он не стал ее пересекать под прямым углом, а направил лодку по течению, но наискосок, надеясь таким образом проскользнуть мимо Крюка. Не вышло! Лодку опять поволокло к отвесной стене, и опять они проделали тот же круг, уже не пытаясь выбраться из него. Ленька проклинал себя, мысленно ругал дураком. Ну, как он мог не узнать этого страшного места, которое отец несколько раз издали показывал ему! Очевидно, это произошло потому, что Ленька сразу повел лодку вдоль островка, не оглянувшись назад, а там-то и торчал этот самый Крюк, который не мог не броситься в глаза.
Вдруг ребята почувствовали, как что-то вокруг них изменилось. Скоро они поняли: заглох движок. Теперь вместо привычного его стука было слышно только, как шипит вода у берегов, шипит, словно нарзан, только что налитый в стакан. Потеряв собственный ход, лодка уже не слушалась руля и ее вертело, как щепку. Ленька велел Луизе вынуть из уключины и передать ему правое весло и грести одним левым, чтобы лодка держалась носом по течению, поворачиваясь вместе с потоком. Своим веслом он тоже подгребал, а иногда и отталкивался от скалы, если слишком заносило корму.
Так они вертелись круг за кругом, час за часом. Как видно, давно пришла пора обедать, а они даже не завтракали. Они с тоской поглядывали на реку: ведь была суббота, и многие иленцы могли двинуться вверх на рыбалку да и Луизин отец должен был давно пуститься за ними в погоню. Теперь они только и мечтали о том, чтобы попасть ему в руки.
– Дай мне свитер, – сказал Леня. – В случае чего а махать буду.
Улучив минуту, Луиза положила весло на борт, выдернула из рюкзака красный свитер, в котором спала, и, скомкав, бросила Хмелеву. Тот нацепил свитер на конец багра и поставил багор стоймя, воткнув его между бортом и своим мешком. И только он это проделал, как послышался отчаянный крик Луизы:
– Ленька, смотри!
Из-за низкого острова, которым они пренебрегли, показался желтый катер райпотребсоюза.
– Лизка, отгребайся одна, – скомандовал Хмелев. – Кричи.
Положив весло поперек лодки, он вскочил, схватил багор с красным свитером на конце и стал размахивать им.
– Папа-а! – закричала Луиза.
– Павел Павлович! – одновременно с ней закричал Хмелев.
Но катер продолжал двигаться вдоль того берега. Сидевшие в нем не слышали криков, не видели "красного флага" на шесте. Путешественники готовы были разреветься от отчаяния: ведь еще секунд двадцать – и катер скроется за поросшим лесом островом, где они собирались устроить роскошный привал.