На шпильках по джунглям
Шрифт:
– Ну, нет! – возмутились подруги. – Сначала поговорим! Тащим его в ванну!
В ванной, пока Леся поливала его горячей водой, а Кира стояла с тазиком наготове для ледяного душа, Майкл слегка оклемался. Во всяком случае, он узнал Томаса.
– Парень, я паскуда! – заявил он ему. – Мерзкая грязная паскуда! Я спал с твоей сестрой, приятель!
– Мы это уже обсуждали, – поспешно заявил Томас. – Все в порядке, я простил тебя.
– Нет, приятель, – помотал головой Майкл. – Я тебя обманывал. Я сказал тебе, что бросил твою сестренку, а сам…
– Что? – замер Томас.
– Я крутил
Томас в ответ тоненько взвизгнул и полез на Майкла с кулаками. Кто бы ожидал от этого тихони такой прыти. Мгновение, и двое парней сцепились в клубок, причем Томасу даже удалось пару раз заехать кулаком Майклу в нос. Но тот тоже оказался не промах. Один точный удар, и Томас уже лежал на полу, конвульсивно подергиваясь.
– Ты его убил! – ахнула Леся.
– Пустяки. Я свой удар знаю.
И, покосившись на бесчувственного Томаса, его приятель проворчал:
– А пусть не выпендривается. Если я с ним сплю, это еще ровно ни о чем не говорит. Могу трахаться с кем угодно. Я ему обетов верности не давал!
– Ты спишь с Томасом? – не поверили ему подруги. – Ты… ты – гей?
Уж на кого-кого, а на гея Майкл был совсем не похож. Обросший густой щетиной, с мохнатой грудью и ногами, он производил впечатление энергичного мачо, а никак не изнеженного гея.
– Я сплю с Томасом, я сплю с Бет, верней, спал с ней. Да я сплю со всеми, кто меня хочет. Эй, красотки, а вы меня хотите? Я и с вами тоже могу поспать.
Но подруги не успели на это ему ничего ответить. Судьба отомстила за них сама. Майкл внезапно позеленел и, прижав руки ко рту, стремительно метнулся к унитазу. Последующие за этим звуки были так разнообразны и длительны, что подруги покинули ванную комнату, не забыв спасти от удушающей атаки и Томаса, которого выволокли за подмышки из опасной зоны.
– Ну и ну! – оказавшись в том месте, которое у Майкла считалось кухней, произнесла Кира. – Оказывается, они любовники. Подумать только, Майкл спит с Томасом.
– И с Беатрис тоже.
– Получается, любовный треугольник!
– И что? Томас не мог убить сестру, он ее любил.
– И Майкл тоже ее любил. А кого больше любил Томас? Майкла или свою сестру?
– Как бы то ни было, он не знал, что Майкл с ней спит.
– Ты так в этом уверена?
– Ты же видела, как Томас отреагировал на пьяные откровения приятеля.
– Это могла быть с его стороны всего лишь игра.
Но тут Томас пошевелился и слабо застонал, поэтому подруги прекратили дебаты и кинулись к пострадавшему. Нос у бедняги был основательно разбит, из него текла кровь. Но больше, чем нос, у Томаса болело сердце. С помощью подруг обманутый любовник сел на полу и заплакал:
– Как он мог? Нет, как они оба могли? Мой лучший друг… Моя родная сестра… За моей спиной… Кому я могу верить в этом мире? Скажите мне, кому?
Томас пребывал в таком неподдельном отчаянии, что подруги ни на миг не усомнились в том, что он не знал о романе Майкла с его сестрой. Во всяком случае, полагал, что этот роман в прошлом.
– Однако, как все у них тут запутано, – вполголоса обратилась Кира к Лесе, воспользовавшись тем, что Томас слишком занят своими страданиями,
Но в это время из ванной появился Майкл. Его все еще пошатывало, но он уже пришел в себя настолько, что мог передвигаться вертикально.
– Кофе! – плюхнувшись за стол, приказал он. – С коньяком.
Кофе нашелся, а вот запасы коньяка были совсем мизерными.
– Я все выпил, – пьяно качнулся на стуле Майкл, заметив старания подруг нацедить из пустой бутылки немного влаги. – Мне было страшно… Ик… Я все пил и пил, никак не мог успокоиться.
С трудом удалось нацедить из трех бутылок граммов тридцать, которые и пошли в кофе для забияки Майкла. Тот опрокинул в себя напиток, поморщился, а потом заявил:
– Я иду спать.
До кровати он брел минут пять, шатаясь из угла в угол. Все трое его гостей следили за Майклом с почтительного расстояния. Разбитый нос Томаса научил подруг, что к Майклу лучше не лезть, когда тот не в духе. А Томас… Томас жалко хлюпал своим распухшим носом и дулся на своего приятеля.
Упав наконец на кровать, Майкл тяжело повертелся, устраиваясь поудобнее, а потом внезапно сказал:
– И учтите вы… вы все учтите! Бет я не убивал! И полиции тоже самое скажите. Понятия не имею, кому понадобилось спровадить на тот свет такую очаровательную крошку.
И пока подруги изумленно хлопали глазами и пытались понять, не послышалось ли им это признание Майкла, тот уже снова заговорил о другом:
– Том, – позвал он своего друга, – Томас, иди сюда, лапка!
И когда Томас приблизился к нему, Майкл растроганно произнес:
– Прости меня, Томишек. Не знаю, что на меня нашло. Все бабы такие суки. Твоя сестра была лучшей из них всех!
– И ты с ней спал!
– Прости меня, Томишек. Иди сюда, теперь у меня есть только ты.
Парочка геев, один, пьяно бормочущий в порыве раскаяния всякие нелепые словечки, и второй, с разбитым носом, уютно устроились в постели. Подруги смотреть на такое безобразие, когда двое здоровенных парней, вполне пригодных для использования, находят утешение в объятиях друг друга, не могли, и поэтому начали поспешно отступать к дверям. И, наверное, даже совсем бы ушли, если бы Майкл не произнес фразу, заставившую их остановиться:
– Кто убил Бет, я без понятия. Клянусь, я бы пальцем никогда ее не тронул, хотя мысли такие были. Особенно когда она грозилась, что все тебе расскажет. Но я ее не убивал. Кто-то меня опередил.
– Ты уже знаешь про Бет? Я оставил тебе два десятка сообщений.
– Еще бы мне не знать! И твои сообщения тут совсем ни при чем. Я сам был там.
– Где?
– Там, в доме… Она меня сама пригласила. Около часу ночи мне позвонила, пьяная была, ревела и звала меня к себе. Честное слово, Том, я не хотел идти. Долго думал, как мне быть. И я шел к ней, чтобы сказать, что между нами все кончено. Что я не люблю ее, а люблю тебя. Я вошел в домик, как обычно, открыл дверь ключом, который она мне дала. Но она… Томишек! Она уже была мертвая! А я ее даже не трогал! Клянусь тебе!