На скалах и долинах Дагестана. Герои и фанатики
Шрифт:
Юноша-бек с фитилем в руке, прищурившись, осторожно поднял его и приблизил огонь к затравке.
Раздался оглушительный грохот. Звон и лязг потряс площадку. Глыба земли, камни, осколки чугуна с визгом и воем рванулись вверх и посыпались на оторопевших мюридов. Густой дым окутал площадку непроницаемой пеленой… Послышались стоны и крики раненых… За первым взрывом почти одновременно грянул другой. Это вспыхнул сложенный в мешках порох.
На площадке поднялась невообразимая суматоха. Ошалевшие от ужаса мюриды метались как угорелые, сталкиваясь, сшибая один другого с ног, и падали, поражаемые сыпавшимися на них осколками камней.
— Слуги и дети
Голос имама магически подействовал на растерявшуюся от неожиданности толпу, к тому же дым начал мало-помалу рассеиваться.
Когда воздух совсем очистился, глазам присутствующих представилась ужасная картина. На том месте, где стояло орудие, образовалась неглубокая воронка, усеянная обломками лафета, чугунными и гранитными осколками. Тут же валялись обезображенные трупы обоих сыновей Нура-бека. У одного, того самого, который приложил фитиль, голова была оторвана до самых плеч, и вся верхняя половина туловища изорвана в клочки. Другой лежал с оторванными выше колена ногами и безобразной кровавой массой выступивших из живота внутренностей.
Несколько подальше корчилось на земли еще трое мюридов, издавая пронзительные стоны. У одного была оторвана рука до плеча, у другого сорвана нижняя половина лица, причем обнаженная челюсть висела на лоскутках кожи и бороде. В толпе виднелось еще два-три человека легкораненых, наскоро унимавших текущую кровь обрывками своих черкесок.
— Где гяур? Подведите его ко мне! — закричал Шамиль дрожавшим от ярости голосом, но Силантия не было. Пораженные его исчезновением мюриды заметались по площадке. Шамиль, помертвев от бешенства, стоял бледный, скрежеща зубами, и метал из глаз молнии.
— Вон он! — закричал наконец один из мюридов, указывая пальцем под кручу. Там, в самом низу, с быстротой горного козла спрыгивая с уступа на уступ, мчался Силантий. Воспользовавшись общим замешательством, произведенным взрывом пушки, Силантий, понимая, что теперь ему уже не миновать мучительной смерти, решил лучше погибнуть добровольно и сразу, чем под ножом палача.
Рванувшись изо всех сил из рук державших его мюридов, он, не разбирая дороги, бросился к самому обрыву и, перекрестившись, ринулся вниз. По счастливой случайности, он упал не на острые камни, о которые неминуемо должен был разбиться, а на покатую площадку, покрытую песком, и по ней съехал на дно оврага. От сильного сотрясения Силантий потерял было сознание, но тотчас же очнулся и, не рассуждая, стремительно кинулся вперед, к серевшей вдали русской батарее.
— Держите его! — закричал Шамиль. — Кто приведет его живым, получит от меня богатый подарок.
Несколько молодых мюридов бросились исполнять приказ Шамиля.
Пока одни, оглашая воздух громкими криками, с легкостью джайранов спрыгивая с утеса на утес, бежали вслед за беглецом, другие, вскочив на лошадей, поспешили, обскакав аул, спуститься по тропинке вниз, в долину, с целью отрезать Силантия от батареи, на случай если бы русские пожелали выслать ему на помощь.
На батарее между тем уже успели заметить как Силантия, так и гнавшихся за ним мюридов.
— Братцы, а ведь это, должно, русский, наш, — заволновались солдаты, всматриваясь в приближающиеся фигуры людей. — Вишь как лупит, ровно иноходец. Тикает,
Но офицеры уже и сами успели увидеть происходившую у татар суматоху.
— Господа, — взволнованно заговорил батарейный командир, высокий худощавый брюнет с энергичным лицом, обращаясь к двум своим сослуживцам, — это, наверно, русский спасается из плена… Надо поддержать его. Поручик Петров, прикажите пустить снаряд вон по той кучке конных, что показались там вдали, а вы, Савельев, бегите к прикрытию, распорядитесь, чтобы выслали несколько человек пеших и казаков.
Молодые офицеры, волновавшиеся не меньше своего начальника, поспешно бросились исполнять его приказания. Не прошло несколько минут, как из-за невысокого холмика, пики наперевес, вылетело с десяток донцов. За ними следом во всю прыть бежали апше-ронцы. На батарее седой канонир-наводчик торопливо наводил орудие.
— Пли!!!
Легкий клубок дыма закрыл батарею. Когда его отнесло ветром, солдаты с радостью увидели, как мчавшаяся кучка всадников, словно спугнутая стая воробьев, рассеялась во все стороны. На земле в предсмертных судорогах бились две лошади. Подле одной неподвижно чернела распластанная человеческая фигура, другая, очевидно, тяжелораненый, торопливо отползла в сторону, но вдруг остановилась, метнулась вправо, влево и затем, припав к земле, осталась неподвижно лежать, ярко выделяясь черным пятном на беловатожелтом фоне мелового ската.
Увидев несущихся казаков, передовые мюриды приостановились и начали торопливо сбрасывать из-за плеч свои ружья. Заметив это, казаки только жару поддали своим маштачкам и с криком устремились на татар.
Загремели выстрелы.
Силантий, которому близость подмоги удвоила силы, бежал не останавливаясь. Сзади его трещали выстрелы, но он не обращал на них никакого внимания. Все его помыслы были теперь там, впереди, у серых земляных насыпей, откуда навстречу ему, размахивая ружьями, стремительно обгоняя друг друга, бежали кучки солдат. Всего несколько саженей отделяло его от них. Мюриды, опрокинутые казаками, сами искали спасения в бегстве.
Вдруг острая боль в боку заставила Силантия остановиться; он инстинктивно поднял руку и прижал ею больное место, рука мгновенно покрылась кровью.
«Когда ж меня успели ранить?» — подумал он, машинально делая шаг вперед.
Голова его закружилась, он зашатался и тяжело повалился лицом на траву.
В последнюю минуту ему представилось лицо Шамиля. Имам низко наклонился над ним и злобно усмехнулся.
— Гяур капурчи, дэле мастагата [36] , — прошипел он и плюнул ему в глаза.
36
Проклятый неверный, противник Бога.
Когда спешившие на выручку солдаты подбежали к распростертому на земле Силантию, они застали один только бездыханный, холодеющий труп.
— Кто таков? Кто знает? — посыпались вопросы.
— А бог его ведает. По обличию будто русский.
— Солдат, должно быть?
— А может быть, офицер?
— Может быть, и офицер, не разберешь теперь.
— Глядить-ко, спина-то как изувечена. Во какой кусок кожи содран, ах, мучители треанафемские!
— Да, только попадись им в руки, они тя разуважат. Одно слово, азиаты.