На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Шрифт:
Лиза разомкнула глаза. В полной темноте она слышала, как из-под пола раздавалось глухое завывание и слабый детский плач.
— Не плачьте, — произнесла она, но слишком тихо, и повторила громче из последних сил. — Не плачьте!
Внизу притихли.
— Мы выберемся отсюда, — сказала, пытаясь больше убедить себя, чем их…
Настало утро. Было ужасно холодно. Дом весь остыл. Но это было лучше, чем, если бы вернулся Щербатый. Лиза попыталась раскачать кровать, но безуспешно. Стала кричать, звать на помощь! Женщина в подвале тоже закричала. И вдруг заскрипело крыльцо под тяжестью ступавшего на него человека.
— Помогите!
— Лиза, это вы?! — раздался за дверью голос Шмита. Он дернул дверь.
— Да, да, это я! Помогите!
— Ребята, сюда! Ломайте дверь!
За порогом послышались шаги, дверь толкали, она скрипела, затем слетела с гнилых петель. Все на мгновенье застыли на пороге, затем Шмит ринулся к Лизе, скинул пальто, накрыл ее и торопливо стал развязывать узлы.
— Лиза, Лиза! С вами все в порядке? Ребята, доктора зовите! Как вы? — Он крепко обнял ее, прижал к себе, пытаясь отогреть.
— Со мной все хорошо, — ответила Лиза, пытаясь улыбнуться синими от холода губами. — Там женщина с ребенком, в погребе!
Рабочие уже кинулись открывать подполье. Взломали замок, один из них спустился, чтобы помочь матери с ребенком выбраться наружу.
— Что же случилось? — встревожено вглядываясь в лицо Лизы, спросил Шмит.
— Я не знаю. Меня похитили, закрыли здесь. А похититель ушел еще вчера куда-то. Коля, я хочу домой.
— Да, конечно. — Он подхватил ее на руки и понес на улицу. Рабочие расступились.
— Вы хотите обсудить мою семейную жизнь? — с сарказмом спросил Глебов.
— Нет, что вы! Упаси Боже! Судить со стороны, почему муж хорошо живет с женой и почему часто брак является несчастным, очень трудно, даже зная все обстоятельства дела. — Витте затянулся трубкой. Попыхивая, выпустил дымок. — На вас свалилось столько бед: шантаж Лопухиным, разрыв с женой, пожар, раненья. Вам в пору отдохнуть, набраться сил, подумать. — Он вновь подымил. — А что касается рассказов о семье, то я люблю поговорить о своей. Я был женат дважды: удачно и очень удачно. И оба раза на разведенных женщинах. Моя первая супруга, упокой Господи ее светлую душу, была замечательной женщиной. И я любил ее всем сердцем. Но так было угодно Богу, она скончалась. — Он помолчал, отдавая дань уважения усопшей. Затем оживившись, продолжил: — Новая любовь застигла меня в театре! Как-то раз в театральной ложе я заметил даму с выразительными серо-зелеными глазами. Я нашел способ с ней познакомиться. Матильда Ивановна оказалась замужней женщиной и матерью маленькой дочки. И что же сделал я? Я уговорил госпожу Лисаневич разойтись с мужем и выйти за меня. Вот так.
— И всего-то?! — госпожа Витте вошла к ним в библиотеку. Присела на подлокотник кресла, в котором сидел ее муж, положила руку ему на плечо. Затем посмотрела Глебову в глаза. — Вы ведь понимаете, Алексей Петрович, брак чиновника его ранга с разведенной женщиной был скандалом. К тому же я еврейка, и уже лишь только это могло поставить крест на всей его государственной службе.
— Ну что ты, дорогая. — Витте похлопал ладонью по ее руке.
А мадам Витте продолжала:
— Сергей Юльевич заплатил моему первому супругу двадцать тысяч рублей отступного. Брак благословил сам император — Александр III.
Витте рассмеялся:
— Да, император был очень
Мадам Витте улыбнулась:
— Он сказал «По мне, женитесь хоть на козе. Лишь бы дело шло». С Лисане-вич меня развели в три дня.
— Брак, тем не менее, не повредил моей карьере. Уже через год я был произведен в тайные советники и министры финансов. Для нашего времени, Алексей Петрович, характерна новая порода женщин. Они умны, деловиты, живут интересами мужа и просекают их выгоду моментально, на несколько ходов вперед. При этом обольстительны, но не жеманны, — изрек Витте, подняв указательный палец вверх. — И такова моя супруга.
— Но полно-те, Сергей Юльевич, — пожурила его жена. Он взял ее ручку и запечатлел на ней благодарный поцелуй. — Ни один государственный деятель России не был предметом столь разнообразных и противоречивых, но упорных и страстных нападок, как мой муж. При дворе его обвиняют в республиканизме, в радикальных кругах ему приписывают несгибаемый монархизм.
Алексей почувствовал себя ущемленным: он подумал о Лизе и их отношениях, и позавидовал браку Витте. А он уж думал, что такого взаимопонимания и взаимоподдержки в браках не бывает! А еще Алексей решил повременить с поездкой. Не в том он был душевном состоянии, чтобы вести беседы с Лизой. Они бы все равно закончились скандалом.
Вечером прибыли приемная дочь Витте Вера со своим малолетним сыном Львом. Приехала специально из Брюсселя, чтобы навестить родителей. Муж Веры — дипломатический чиновник Кирилл Нарышкин по долгу службы приехать не смог. Но и без него идиллия была полной. Семейство Витте, а вместе с ними и Алексей, сидели у самовара, играли в безик, душевно разговаривали, смеялись. В углу храпел сеттер Арапка, а Левушка пытался до него добраться. Матильда Ивановна пела цыганские романсы — Вера аккомпанировала на фортепиано, Витте дул в флейту…
Витте был так уверен в своих музыкальных дарованиях, что совершенно не смущался, когда фальшивил. Но когда запел! Выходило пискляво и звучало неприятно. Алексей потер переносицу, чтобы скрыть за ладонью невольную усмешку на своих губах.
Вера, заметив это, тихонечко ему сказала:
— Это еще что! Когда мы были в Крыму всем семейством, и отправлялись гулять в горах, он часто прислонялся к скале, клал руку на сердце и пел арию Русалки «У этих грустных берегов». Вы себе представить не можете, как скалы разносили эти звуки! Терпеть их не могла!
Алексей взглянул на нее с любопытством:
— Он вам симпатичен?
— Я считаю его своим отцом, так как собственного отца почти не знаю. А он полюбил меня как собственную дочь. Теперь вы понимаете, какой он человек?
К большому счастью, Витте закончил петь и принялся возиться с внуком.
Вера улыбнулась их играм, затем тихонечко вновь заговорила с Алексеем:
— Мою маму не принимали ни во дворце, ни в так называемых «хороших» домах. И это было очень неприятно для нее. Сергей Юльевич довольно чувствителен к таким вещам. Родители решили проблему довольно просто. Маменька сама стала устраивать у себя приемы, поражая гостей их великолепием. Ради нее он рискует быть смешным. На сплетни не обращает внимания. Maman — помощница и советчица ему в делах. Он делится с нею радостями и переживаниями. Я бы хотела, чтобы мои отношения с супругом были такими.