На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Шрифт:
По всей видимости, этот парень захаживал сюда, чтобы ближе познакомиться с этой дамой. Хотя, что за мероприятие? Не к поминальной ли панихиде по императору Александру готовятся цветы?
— Все, готово, — возвестила дама.
Расплатившись, Глебов протянул букет блондинке:
— Возьмите, прекрасная мадам, он для вас.
К хозяйке магазина вернулось хорошее расположенье духа. Она приняла букет. Поблагодарила. Понюхала цветы, как будто раньше не вдыхала их аромат.
Алексей улыбнулся, и уже хотел задать вопрос, как вдруг что-то заставило его обернуться. Однако он ничего необычного не заметил — за окном мелькали экипажи и передвигались прохожие. Алексей вновь повернулся к цветочнице.
— Скажите, где его найти?
— Кого? Ах да, — она пожала плечами. — Не знаю. Хотя, постойте. Он говорил, что знает один хороший ресторан, в котором частенько бывает. Название, по моему, «Европа».
Лизе казалось, что экипаж едет слишком медленно. Она уже была готова обратиться к извозчику, но неожиданно увидела Алексея, переходящего дорогу. Сердце замерло, а потом болезненно сжалось. Алексей вошел в цветочный магазин. Зачем?
Поддавшись порыву, Лиза попросила извозчика остановиться и быстро направилась к витрине магазина. То, что она увидела в окно, окончательно разбило ее сердце. Алексей флиртовал с белокурой цветочницей, преподнес ей цветы, нежно сжал ручку.
Кучер несколько раз окликнул Лизу, она вздрогнула, развернулась и побежала к экипажу. Сердце больно сжималось. Все! Прочь из этого города, прочь от него! Она не позволит ему увидеть свои страданья. Лиза стерла слезы. Как же быть? Она ведь больше так не может.
«Европа» был не столь уж шикарным заведением, хотя обслуживание было не из плохих: служащие всегда заискивающе улыбались, учтиво говорили, интересовались пожеланиями клиентов, естественно, не за просто так, а за звонкие монеты и хрустящие банкноты.
Вот и сейчас метрдотель любезно улыбнулся вошедшему в ресторан посетителю: Глебов лениво осмотрелся, затем поинтересовался, здесь ли господин Мак-Куллох. Метрдотель с извинениями ответил, что никакого господина Мак-Куллоха здесь нет, и услужливо предложил столик.
Проводив Алексея до свободного столика, он удалился — вскоре явился с наклеенной услужливой улыбкой официант. Сделав заказ, Глебов вновь поинтересовался Мак-Куллохом, но видя недоумение на лице обслуги, вкратце описал его и «оживил» память официанта с помощью монеты. Ловко спрятав деньги, официант доверительно сообщил, что некий господин подходит под описание. Кто он таков, чем занимается — не известно. Как правило, бывает по субботам или воскресеньям — поэтому возможно и будет нынче.
Ожидая заказ, Алексей осмотрелся. Вход в зал хорошо просматривался — если Мак-Куллох явится, то он его непременно заметит.
Время шло, а Глебов не торопился уходить: блюда оказались вполне удобоваримые, пианист играл легкую музыку, посетители ресторана неспешно поглощали пищу за приятной беседой. Алексей взглянул на часы. Ждать дальше не было смысла. Он жестом подозвал официанта — попросил счет. И в эту минуту заметил у входа разыскиваемого им блондина — тот выглядел уставшим, под глазами синяки — то ли от недосыпания, то ли от начинающейся лихорадки, а белокурые немытые волосы слиплись.
Да, это был тот самый парень, с которым Глебов столкнулся, когда покупал газеты. Мак-Куллох. И хотя изображение Швейцера на фотографии, что приносил Малышев, было давним, у Алексея не осталось сомнений — Мак-Куллох и Швейцер — один и тот же человек.
Тем временем, поговорив с метрдотелем, Швейцер сделал шаг в зал и осмотрелся, затем, вернувшись к метрдотелю, пожал плечами, что-то сказал и ушел.
Глебов быстро расплатился и последовал за ним. Выскочив на улицу, он огляделся — Швейцер-Мак-Куллох стремительно шагал по тротуару. Алексей, соблюдая осторожность, последовал за ним. Однако вскоре удача подвела его: из-за промчавшейся мимо кареты, Алексей упустил Швейцера из виду. На улице быстро темнело. Поиски не имели смысла. Он остановил экипаж, назвал извозчику адрес.
Кто-то плеснул воду в лицо, и Глебов с трудом разлепил глаза. На него смотрел Швейцер-Мак-Куллох.
— А, очнулся. Хорошо. — Швейцер выпрямился во весь рост.
Сидящий на полу возле стены Алексей пошевелился, но руки и ноги были крепко связаны. Он вздохнул, взглянул на Швейцера и спросил:
— Кто ты такой? Что тебе надо?
Швейцер рассмеялся:
— Дурака не корчи. Ты следил за мной. Мы засекли тебя еще в ресторане!
Глебов вздохнул. Он просчитался, допустил ошибку, которая может стоить ему жизни.
Алексей пристально посмотрел на Швейцера:
— Метрдотель?
— Метрдотель тут вовсе не причем.
Тогда кто эти мы? Неужели кто-то ждал Швейцера в ресторане, и сразу вычислил его?
Швейцер ухмыльнулся:
— Теперь моя очередь задавать вопрос. Кто ты такой и что тебе от меня надо?
Сейчас его лицо вовсе не было ангельским — на нем отражались угроза и жестокость.
Алексей невесело усмехнулся:
— Мое имя? Тебе оно ничего не скажет.
Удар ботинком в бок заставил перестать дышать от боли. Оправившись, Глебов попытался сесть поудобней, что заставило его снова поморщиться.
— Будешь говорить?
— Смотря о чем.
Очередной удар ботинком.
— Ах, ты… — выругался сквозь зубы Алексей. Думай, Глебов, думай! Думай, что делать.
— У нас мало времени. Нельзя допустить, чтобы наш план сорвался, — раздался знакомый голос совсем рядом. Алексей повернул голову и увидел сухощавого мужчину, выглядывающего в окно. — Одна жертва ничто. Надо его устранить.
Да, скверный оборот. Голос. Чей же это голос? Вспомнился Париж, балкон, Азеф и «Павел Иванович». Да, точно. Это тот тип, с которым встречался Азеф.
Швейцер сомневался:
— А если он из полиции? Возможно, они у нас на хвосте. Нужно выяснить, что они знают. И кто их информатор.
— Оставь его мне. Я все выясню. — Мужчина обернулся, и Алексей узнал его. Человек на одной из фотографий, что принес Малышев. Борис Савинков. Один из лидеров Боевой организации ПСР. И где эти филеры, когда они так нужны? Впервые Алексей пожалел, что полицейские не следят за ним.
— Тебе нужно закончить работу, — продолжал Савинков.
— Да, нужно, — согласился Швейцер. Он прошел к стулу, на котором висело его пальто, оделся. Кивнул в сторону Глебова. — Что с ним будешь делать? Убийство — сразу бросится в глаза.