На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Шрифт:
— Как думаешь, он выживет? — спросила Катя Лизу, взяв ее под руку. Ее впечатлила выдержка подруги.
Лиза промолчала. Катя вздохнула:
— Это не метод для борьбы. Если Великий князь и заслужил смерти, то кучер-то в чем виноват?
Через несколько дней Лизе на глаза попала заметка в газете:
«7-го февраля в 10 ч. вечера, в Яузской больнице скончался кучер Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Александровича Андрей Рудинкин. Он до последней минуты не терял сознания и говорил, что умрет: «Сердце не выДержит». Спина его вся изранена…»
Лиза не дочитав, отложила газету в сторону.
Алексей и Малышев прибыли в Петербург ранним морозным утром. Их встречала пара молчаливых и неприметных филеров. Попутчик Глебова был напряжен и замкнут — Алексей тоже предпочел безмолвие, а не разговоры. Он понимал, что Малышев обязан по долгу службы доставить его в Департамент.
Однако Малышев сделал знак водителю, и автомобиль, на котором они ехали, свернул к дому Алексея. Высадив Глебова и одного из филеров, Малышев уехал.
Алексей, засунув руки в карманы, проводил машину долгим взглядом. Затем посмотрел на филера, отсалютовал ему и, подхватив чемоданчик, отправился домой.
Открыв дверь квартиры, он сразу понял, что она давно уже пустует — Лиза так и не вернулась. Узнала ли она, что за ней следят? Фотография, оставленная им на столике как условный знак, находилась на прежнем месте.
Распорядившись вызвать прислугу, Алексей удалился в кабинет. Закурив, он выглянул в окно. Филер караулил на улице, подпрыгивая на морозе и похлопывая себя руками.
Глебов докурил папиросу, затушил окурок в пепельнице, основательно смяв его, и сел в кресло. Глаза Алексея сомкнулись от усталости. Путешествие выдалось тяжелым, напоминала о себе рана, и еще мгновение спустя он провалился в тяжелый тревожный сон.
Алексей шел по бесконечно длинному коридору, с обеих сторон которого было множество закрытых дверей. Шел долго и не мог дойти до конца. Но вот среди мрака и тишины едва уловимо зазвучали слова венской песенки:
Durch die Gassen Zu den Massen. [80]80
По переулкам к массам. (нем.)
Он остановился у двери, за которой раздавалась песня. Взялся за ручку, повернул, дверь бесшумно открылась. Песенку напевал себе под нос, стоя спиной к двери, молодой с внешностью ангела парень — его белокурые кудри светились, освещенные лампой, а светлая кожа отливала синевой. Алексей сделал шаг вперед. Руки ангела непрестанно что-то делали, но в его движениях ощущалась усталость. Почувствовав присутствие постороннего, он медленно обернулся. Глаза! Глаза черные как бездна, темнота, мрак. Ангел смерти! И вдруг раздался взрыв, ангела рвануло изнутри, пламя вырвалось наружу, обдало Алексея.
Алексей вздрогнул и проснулся. В дверь стучали. Прогоняя остатки сна, он потер рукой заспанные глаза и лицо, затем открыл. Пришла Арина.
— Здравствуйте, Алексей Петрович, — произнесла с теплой улыбкой прислуга. — Я приготовила вам ужин. Будете ужинать в столовой или принести вам в кабинет?
— Нет. Лучше здесь, — ответил он, не желая сидеть в одиночестве за длинным столом.
— Хорошо. — Арина ушла и вскоре вернулась. Принесла поднос с ужином и доставленное только что письмо.
Когда дверь за ней закрылась, Алексей вскрыл конверт. Записка была от Малышева. Он назначал ему встречу в парке через час.
Глебов недоуменно приподнял бровь, затем нахмурился. Тревожное предчувствие вновь вернулось. Он выглянул в окно. Филера уже не было.
Через полчаса Глебов и Малышев встретились в парке в назначенном месте. Малышев уже ждал его, сидя на скамейке. Алексей, осмотревшись по сторонам, подошел и сел рядом.
Хмурый Малышев молчал. Глебов ожидающе посмотрел на него.
— Великий князь был убит 4 февраля в Москве. Бомба брошена неким Каляевым, — произнес тот.
Алексей откинулся на спинку скамьи. Новость не удивила его. Во время возвращения в Россию, в одном из ночных кошмаров ему привиделась гибель князя. Вот и сейчас ему вспомнился этот сон — зимний день, карета Сергея Александровича приближается к Сенатской площади, раздается взрыв, и тело князя разрывает в клочья. Алексей тряхнул головой, прогоняя наваждение.
— Как же так вышло? Лопухин не поверил полученным сведениям? — с сарказмом спросил он.
Малышев мрачно посмотрел на него.
— Господин Лопухин сейчас в Москве, я с ним не виделся. Что касается покушения, то московские сыщики вели наружное наблюдение за террористами, однако им дали распоряжение — ничего не предпринимать до получения специальных инструкций из столицы. Приказ об аресте Бориса Савинкова и его сообщников пришел, но в тот же день, когда состоялось убийство Великого князя. Арестовать удалось лишь исполнителя — Каляева.
Алексей холодно усмехнулся:
— Похоже, у господина Лопухина действительно есть серьезные враги.
— Х-м. Пока мы были в Париже, он попытался противостоять Рачковскому: извлек из архива старый доклад Плеве, на котором некогда Его Величество начертал резкую резолюцию о Рачковском, и вновь представил царю. Не помогло. Сейчас господин Лопухин пытается вернуть благосклонность императора и лично произвести расследование о наличии небрежности в деятельности московского Охранного Отделения, которое имело данные о подготовке покушения на Великого князя Сергея, но не использовало их… И еще новый генерал-губернатор Петербурга Трепов [81] назначил Рачковского чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел, с возложением на него особой миссии по руководству деятельностью петербургского Охранного Отделения.
81
Дмитрий Федорович Трепов (1855, Петербург -1906, Петербург) — московский обер-полицмейстер в 1896–1905 гг., генерал-майор с 1900 г., петербургский генерал-губернатор с января 1905 г.