На стороне мертвецов
Шрифт:
Митя не стал поднимать голову, и без того знал, что на фоне раскаленного августовского неба парит черный как ночь силуэт.
— Митя-я-я!
С Зиночкой на руках он медленно повернулся… с «черного» крыльца на него глядела тетушка. Безумным, яростным, требовательным взором.
Зиночка взбрыкнула ногами, пытаясь высвободиться. Митя только крепче прижал ее к себе. Да, ситуация двусмысленная. Он… с девушкой на руках… на заднем дворе… Если тетушка станет болтать глупости… Шабельские могут и отлучить его от дома. Но… если суетиться и смущаться, станет только хуже.
— Митя! — выдохнула тетушка. —
Митя сделал шаг вперед и только тогда поставил Зиночку на землю. Та принялась нервно оправлять косу…
— Быссстрее! — процедила тетушка, отступая в дом.
Если она намерена учинить скандал, то… после всего случившегося он за себя не ручается.
Тонкие, но сильные пальцы ухватили за запястье, и тетушка почти бегом поволокла его по кухонному коридору, лихорадочно тараторя:
— Я увидела тебя в окно, и сказала, что тебя надо встретить… Спаси меня, Митя!
Митя даже остановился, не веря своим ушам.
— От чего?
Тетушка придвинулась близко-близко, и опасливо озираясь, шепнула:
— От… губернаторши!
Митя стоял. Митя смотрел на тетушку. На пятна горячечного румянца на щеках, на нервно подрагивающие сухие пальцы.
— Что ты так смотришь? — уголки тонких, обычно недовольно поджатых тетушкиных губ нервно дрогнули. — Я… Она… Это все так сложно! В Ярославле мне не приходилось принимать таких важных персон, я не знаю — как! Твой отец опять будет сердиться, а я даже не знаю, о чем с ней говорить, а еще она все время говорит сама, и от этого не легче! — голос тетушки на краткий миг поднялся чуть не до крика… и тут же упал до нервного шепота. — Она спрашивает про мужа. Отчего он умер.
— Ее муж жив! — озадачился Митя. — Отец к нему представляться поехал!
— Мой муж! — простонала тетушка. — Почему у меня только один ребенок. Почему у Аркадия только один… Про какое-то «дело великого князя»… Правда ли, что твоего отца за него наградили… Наказали… Сослали… Дали орден… Желает ли твой отец жениться, остаться тут, вернуться в Петербург, арестовать оборотней, упокоить прислугу и нанять оживших мертвецов… Господи, что я говорю! — снова взвизгнула она и… Митя едва успел зажать ей рот. И она… не обиделась. Постояла, сопя носом ему в пальцы, и глаза ее, испуганно-отчаянные, моргали над краем его ладони, как у разбуженной совы — хлоп-хлоп, хлоп-хлоп! Кивнула, давая понять, что успокоилась.
Митя медленно отнял руку.
— Я ничего не знаю про мертвецов, но я уже готова их нанять, только спаси, Митенька! — отчаянно прошептала она.
Он собирался отказать — жестко, надменно. Во-первых, он спешит — надо рассказать отцу, что выяснил, понял, догадался… Во-вторых, тетушка не заслужила его помощи, после всего, что она натворила! Хуже этого только… отказать в помощи женщине их семейства. Митя вздохнул. Убийца все равно уже сбежал. И прежде чем ехать к отцу он намеревался переодеться, может даже поесть…
Как мог он оправил рубаху, жилет. Пригладил волосы…
— Тетушка, вы помните барышню Шабельскую — она вчера была у нас, с сестрами… Мы попали в… автоматонное… происшествие… Помогите Зинаиде Родионовне привести себя в порядок… пока я представлюсь ее превосходительству…
— Да! — как потерпевшая кораблекрушение при виде близкого парусника, вскричала
— Ее превосходительство не может сидеть в гостиной одна…
«А еще мне не во что переодеться…»
— Ох, конечно же, она не одна! Это было бы совсем неприлично… Я оставила там этого… молодого Штольца…
— Тетушшшка! — прошипел Митя, и ринулся к гостиной. Ингвар и губернаторша — это было хуже, чем бродящий в окрестностях убийца с паротелегой и паро-беллумом. С убийцей ему уже все ясно, а что может учудить Ингвар, тот сам наверняка не знает.
— Вашему брату не следовало давать своей бывшей супруге развод. — из-за двери донесся возбужденно-недовольный женский голос. — Я всем так и сказала: и господину Меркулову сегодня, и господину Лаппо-Данилевскому на днях, ну и мужу, конечно, с него я, собственно, начала! Дурень ваш братец, вот что я скажу… в следующий раз скажу: и господину Меркулову, и Лаппо-Данилевскому, и мужу… А вам следовало сразу со мной поделиться подробностями этой неприличной истории, а не отмалчиваться! Ишь ты, запираться вздумали…
Кажется, из гостиной донесся сдавленный хрип. Кажется, хрипел Ингвар. Душат его там, что ли?
— Теперь, когда в истории с разводом для меня все понятно, вернемся к господам Меркуловым! — в голосе губернаторши звучало предвкушение настолько хищное, точно она собиралась их с отцом съесть. — Объясните мне, юноша, что там у них в Петербурге с великими князьями вышло?
— Не знаю… — выдавил Ингвар.
— Неужто и не рассказывали ничего? Не делились? — недоверчиво прищурилась ее превосходительство. Ингвар отчаянно замотал головой, и та досадливо прищелкнула веером. — Пусть так… Но про мертвецов-то вы знать должны? Признавайтесь, это Меркуловы их пробудили? Потому что в слухи про лавочника ни один здравомыслящий человек не поверит! Еще не доставало, чтоб лавочники — богов призывали! — пренебрежительно фыркнула она, встряхнув отвисшими «хомячьими» щеками.
— Полагаете, богам не все равно, кто человек таков — лавочник или… — Ингвар вскинулся как боевой конь, заслышавший звук трубы.
— Господь Вседержитель и Чтимые Предки, простите его, ибо не ведает, что говорит! — губернаторша наскоро перекрестила украшенную пышными рюшами грудь и поглядела на Ингвара жалостливо. — Конечно же, нет! Уж мы-то, Кровные, знаем! — она горделиво откинула украшенную высоко закрученной «дулькой» голову.
— Счастлив приветствовать могучую Молодую Кровь в нашем доме. — мягко вмешался уже давно наблюдавший за ней из приоткрытых дверей Митя.
И ведь ни словом не солгал: Молодой Крови, потомкам Перуна, Стрибога, Даны и иных Древних, подаривших людям своих детей — Истинных Князей — ради избавления от монгольского ига, и впрямь исполнилось всего полтысячи лет. А значит, Молодая Кровь была намного сильнее полуторатысячелетней Старой, истощившейся и размытой. Просто в самой ее превосходительстве той Крови — едва ли капля, как есть малокровная во всей своей красе и… слабости. Митя торопливо замаскировал насмешливую улыбку под радостную: