На стыке времён

Евсюнин Олег Владимирович

Что ж, разговор окончен. Можно и передохнуть, Григорий чувствует, как его тело отправляется в прекрасное путешествие по волнам…

Нет. Это его снова трясут. Он нехотя открывает глаза. Какой-то бородач. Не молодой. Лет пятьдесят, а то и с гаком. Свирепое, слегка подпорченное глубоким шрамом на щеке, лицо. Такой грохнет и фамилии не спросит.

– Ты из этого мурвока застрелил?
– бородач показывает Григорию пистолет.

– Да.

Абориген берет оружие, направляет ствол в сторону озера и нажимает курок. Выстрела не происходит. Бородач возвращает пистолет Григорию.

– Он

сломался? Ты можешь его починить?

– Он не сломался, у него кончилась батарея.

Григорий, взяв оружие в левую руку, правой пытается отсоединить аккумулятор. Нет, не выходит.

– Но-но. Только в меня не надо, - бородач мягко отстраняет ствол, который Григорий направил прямо ему в живот.
– Вас что, в школе не учили, что нельзя направлять оружие на людей?
– смех как рычание, но заросшее волосами лицо скалится доброй улыбкой.

Бородач с легкостью, будто это для него привычное дело, отсоединяет аккумулятор.

– Вот это надо заменить?

– Да.

– Тебе повезло, что заряд кончился после того, как ты убил мурвока. Струсил, наверное? Не стесняйся, здесь любой бы испугался.

– Папа, отойди.

Запыхавшийся Ценна держит в руках огромный кусок какого-то листа. “Что-то знакомое”, - мелькает у Григория.

Парень садится рядом и по-деловому отрезает от листка несколько небольших квадратиков, начинает жевать. Лицо Ценны перекашивает. Судя по гримасе, это занятие не из приятных.

Немного пережевав, Ценна сплевывает кашицу на ладонь Григория и принимается жевать еще. Лицо парня постепенно багровеет, на лбу появляется пот, но он все равно продолжает. Наконец, вся ладонь Григория покрывается кашицей. Ценна обматывает руку Григория травой и сует ему несколько кубиков в рот.

– Ешь.

Это что-то невероятное. Однажды в детстве Григорий раскусил горошину перца, который мама клала в суп. Зажгло так, аж слезы из глаз. Но то было действительно детство по сравнению с тем, что сейчас происходит у него во рту.

– Не выплевывай, ешь, - парень прикрыл рот Григория ладонью.
– Хочешь жить - ешь.

– Он выздоровеет?

– Не знаю, папа. Но если я его правильно понял, он потрогал мимозу еще вчера. Значит он уже с ночи, как должен быть мертв.

– Он, конечно, напоминает труп, но только отчасти.

– Его надо в деревню.

– Значит, на сегодня рыбалка отменяется. Ты сможешь идти?

Григорий делает попытку подняться, ноги не слушаются. Нет сил. Тогда попытка улыбнуться. Но и это у него, видимо, выходит не очень убедительно.

– Понятно, - бородач подхватывает Невелина и с легкостью закидывает его к себе на плечо.
– Пошли.

Сколько они бредут по лесу, Григорий не помнит. Просто долго. Мерно покачиваясь на плече бородача, он еще раз пытается выплюнуть мерзкую жвачку. Не дает Ценна, неотступно следующий за отцом и следящий за подопечным в оба.

– Жуй, - грозно прикрикивает он. Приходится подчиниться.

– Может, его покормить?
– оглядывается отец.

– Не надо. Так быстрее подействует.

Через какое-то время Невелин проваливается в сон. Но он именно засыпает, а не теряет сознание.

И он вот уже под сделанным из больших листьев навесом. Откуда-то сбоку доносятся веселые голоса

и низкое басовитое мычание. Потом треск и шорох, словно что-то очень тяжелое волокут по земле.

Григорий лежит на чем-то очень мягком, тепло укрытый неким подобием одеяла. В теле невообразимая легкость. Будто никогда не было ни усталости, ни болезни, ни тяжелого перехода. Будто все это осталось где-то там, далеко, во сне. А теперь только свежая голова и ясный ум.

Попытка встать ни к чему не приводит. Тело не слушается. Ставшие ватными невесомые руки еле двигаются. Он даже не может откинуть одеяло. Ноги. Кажется, что они вообще отсутствуют, живут своей собственной жизнью, и только глаза пока еще подчиняются воле своего хозяина. Страшно. Почувствовав себя абсолютно беззащитным, Григорий делает отчаянную попытку сделать хоть какое-то движение и, вероятно, это ему удается.

Слышатся быстрые шаги. Скосив глаза, Григорий видит Ценну с довольной улыбкой стоящего напротив кровати.

– Добро пожаловать из мира мертвых, - Ценна поправляет одеяло.

– Что со мной?
– теперь, когда к Григорию вернулась возможность нормально мыслить, он достаточно легко вспоминает особенности местного диалекта.

– Ты поправляешься. Пока ты еще не можешь владеть своим телом, но скоро это вернется. Не волнуйся, все страшное уже позади.

– Где я?

– У нас в деревне. Тебе надо поесть, сейчас я позову сестру.

– Какую сестру?
– Григорий почему-то решает, что место, где он находится - больница, и здесь обязательно должна быть медсестра. Такая полная и вечно недовольная, что ее потревожили.

– Свою сестру. Она тебя покормит и сделает массаж. Тебе это будет полезно. Особенно массаж, - Ценна хмыкает.
– Только лежи спокойно.

Вошедшая молодая красивая девушка никак не увязывается с представлением Григория о тучной и суровой медицинской сестре, строго выполняющей все предписания врача и не терпящей никаких вольностей от пациентов. Наоборот, это довольно миловидная девчушка лет девятнадцати-двадцати с мягким овалом лица, немножко вздернутым носиком и приятной улыбкой. Одета она почти так же, как и Ценна, в пончо, сотканное из каких-то лианоподобных растений, только не зелено-серое, а раскрашенное всеми цветами радуги, явно подобранными с чисто женской тщательностью. На шее подобие ожерелья, а талию обхватывает широкий пояс, выгодно подчеркивающий ее женственную фигуру. В руках - глиняные миска и кувшин.

– Привет, - от улыбки на ее щечках появляются две симпатичные ямочки.

– Привет, - Григорий опять пытается достать руку, и это у него опять не получается.
– Я вот тут… Наверное, принес вам столько неудобств.

– Сейчас будем кушать, - девушка ставит кувшин рядом с постелью, берет из миски что-то на вид мясное и подносит это прямо к лицу Григория.
– Ну, давай.

Невелин послушно открывает рот. Да, это действительно мясо, сочное, в меру жирное, с тонким ароматом костра. Чувствуется привкус каких-то пряностей, вот только соли вроде бы как многовато. Но, в любом случае, вкус изумителен. Григорий с удовольствием проглатывает первый кусок и тут же принимается за следующий, а девушка, облизав свои пальцы, уже вытаскивает из тарелки третий.