«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
Неужели мы еще не прошли этих злополучных 18 километров? Река становилась все глубже, и нам приходилось порой идти по пояс в ледяной воде. От голода и усталости мутилось сознание и пестрые круги расплывались перед глазами.
Джек, шатаясь, выполз на берег, уселся на песок и заявил:
— Больше я никуда не пойду. К чему мучиться? Все равно мы никогда отсюда не выйдем.
Я дико огляделся вокруг. Пора было пустить в ход последнее крайнее средство. Ударом приклада я убил первую попавшуюся на глаза змею — она оказалась неядо витой — и, не говоря ни слова, принялся разводить костер. Я отрубил ей голову, длинное,
Когда «жаркое» было готово, я молча положил несколько кусков на лист папоротника и пододвинул их Джеку. Он с ужасом отвернулся. Но когда он увидел, что зубы мои вонзились в жесткое мясо и я стал жадно глотать его, он тоже не выдержал. Стараясь не глядеть на меня, он также взял в руки кусок змеи и с отвращением стал есть. Вкус змеи был терпкий и напоминал очень жесткую залежалую вяленую рыбу.
Я был уверен, что мой расчет окажется правильным: если змеи могут спасать от голода туземцев, то я не видел никаких причин, почему бы им не спасти нас. Мне припомнилось заклинание из «Джунглей» Киплинга:
«Мы все одной крови, вы и я!»
Когда я встал после этого памятного привала, Джек тоже с трудом поднялся и потащился за мной. Последующие дни проходили как в тумане. Мы жарили змей, грызли какие-то корни и все время, дрожа от холода, продолжали идти по воде, которая местами уже доходила нам до шеи.
Так мы дотащились до места, где нам снова преграждал путь рухнувший поперек реки гигантский эвкалипт. Тут я ясно почувствовал, что ни у одного из нас не хватит сил еще раз предпринять длинный обход. С ожесточением отчаяния я бросил в воду ружье, которое уже давно служило мне палкой, нырнул под ствол дерева и, барахтаясь между сучьями, вынырнул на противоположной стороне.
— Джек, Джек! — отчаянно завопил я.
Очевидно, Джек почуял в моем голосе нечто необычайное, так как в один момент он очутился возле меня.
Широко открытыми глазами мы смотрели на представившееся нам зрелище. За сотню шагов впереди белел новенький, очевидно недавно срубленный, деревянный мост, и по обе стороны его пролегала широкая проезжая дорога.
Ошеломленные, не смея верить своим глазам, мы выбрались на мост. Голова кружилась. От ледяной воды и от нервного напряжения мы дрожали мелкой дрожью. Но что это такое? Голодная галлюцинация? Я украдкой взглянул на Джека. Но нет: его взгляд был устремлен в ту же сторону, и Джек выглядел не менее озадаченным, чем я: под кустами у самой дороги лежал мешок с мукой.
Мешок с мукой не был галлюцинацией. Мы поспешили развести костер и, вспоров слегка мешок, тут же стали стряпать лепешки и пожирать их полусырыми. После десятидневной голодовки такая диета могла привести к очень серьезному заболеванию, даже со смертельным исходом. Но, к счастью, в это время вдали показалась запряженная лошадью телега, на которой восседал владелец мешка. Сначала он несколько испугался, увидев у своего мешка двух голых дикарей, но когда он приблизился и узнал про пережитые нами бедствия, радушно пригласил нас к себе в дом.
— Поживите у меня, ребята, отдохните, соберитесь с силами, я буду очень рад. Вы первые новые люди, которых мы видим здесь за прошедшие два года.
Мы, конечно, с радостью приняли это приглашение. Наш гостеприимный хозяин жил
Иногда мы помогали фермеру вывозить срубленные деревья. В такие дни собака хозяина Чики (что значит «нахал») никогда не упускала случая увязаться за нами. Под колодами лежавших деревьев всегда ютились ящерицы. Стоило нам откатить колоду, как Чики бросался на них и, смачно хрустя зубами, пожирал их тут же на месте.
— Никогда не видал, чтобы собаки ели ящериц, — удивился Джек.
— Если люди могут есть змей, то почему бы собакам не полакомиться ящерицами? — откликнулся я.
— Молчи! — злобно зашипел на меня Джек, — Неужели тебе не стыдно рассказывать про «это»? — Он почему-то считал наше приключение позором.
Про этого же Чики фермер рассказал мне интересный эпизод. Однажды Чики пропал. Разыскивая его в лесу, фермер услышал в кустах знакомый лай и с радостью поспешил туда, уверенный, что найдет свою собаку. Собаки нигде не было, а лай все же продолжался. Впоследствии выяснилось, что это проделки жившей неподалеку птицы-лиры: эти птицы обладают еще более совершенной способностью подражания, чем попугаи. И вот птица-лира научилась подражать лаю Чики с таким искусством, что ввела в заблуждение самого хозяина.
Скоро Чики нашелся. Оказалось, что он был укушен змеей и отправился в лес залечивать свои раны какими-то известными ему целебными травами.
После нашего трудного перехода мы наслаждались тихой и безмятежной жизнью в домике фермера… Я много бродил по лесам, но даже встреча один на один с медведем не нарушила спокойной обстановки.
Австралийский медведь коала — это небольшое мохнатое существо из породы сумчатых, достигающее не более четверти метра в длину и довольно неуклюже карабкающееся по деревьям. Но в Австралии все наоборот, и потому гораздо более опасной следовало считать мою встречу с ящерицей на берегу небольшого ручья, окаймленного зарослями гигантских папоротников.
Единственным моим оружием была старая коса без ручки, которую я захватил с собой для того, чтобы нарезать свежих листьев папоротника для нашего ночлега на сеновале. Набрав большую охапку, я уже собрался уходить, как вдруг в молодой поросли что-то зашевелилось и оттуда показалась безобразная серая голова какого-то чудовища, чрезвычайно похожего на одну из знаменитых химер на башнях собора Нотр-Дам в Париже. Вслед за головой потянулось длинное туловище, и на тропинку выползла гигантская серая ящерица. Это была австралийская гоана. нередко попадающаяся в лесах восточной Виктории и за свои гро-мадные размеры прозванная «гипслендским крокодилом».
Повадки этого животного еще мало изучены, и о нем ходят разнообразные противоречивые рассказы. Одни утверждают, что гоанв1 ядовиты, другие решителвно это отрицают. Распространено мнение, что рассерженная гоана с шипением гоняется за человеком и старается его укусить. Признаюсь, что. когда я читал про это в Мельбурнской библиотеке, у меня зародилась честолюбивая затея проверить это наблюдение на личном опыте, Однако теперь, когда двухметровое чудовище находилось в нескольких шагах от меня, всякая охота к натуралистическим исследованиям у меня пропала, и я ограничился тем, что, крепко сжав в руке свою косу, стал в оборонительную позицию.