«На суше и на море» - 62. Фантастика
Шрифт:
— Деталь совершенно неизвестного назначения, — разочарованно произнес он наконец, вертя чашу в руках. — Но я ее уже видел раньше.
— Где?! Когда?!.
Леонид коротко рассказал о событии прошедшей ночи, о параболоиде, усеянном красными овалами, вероятно этими чашами.
— Мне тоже удалось дотронуться до аппарата, — сказал Леонид. — Но он мгновенно взлетел вверх, как бесшумная птица…
— Но что это?! Что?! — взволнованно спрашивал Теранги.
Леонид пожал плечами.
— Пока не знаю… Уверен, чувствую… Ты был у порога необычайного открытия. Теперь скорей в Город Знания! У нас есть факты!
Камилл подошел к раскрытому окну и некоторое
Камилл, один из новых членов Совета Знания, был строен, белокур и плечист. У него было тонкое длинное лицо и взгляд, неподвижно устремленный в одну точку, словно ученый навсегда застыл над решением некоей мучительной задачи, однажды пришедшей ему в голову. Леонид и Теранги знали, что Камилл один из крупнейших теоретиков в области тяготения и света и долгие годы работает над новой проблемой, лежащей где-то у последних пределов современного знания.
— Мы запросили все научные центры планеты, — повернувшись к друзьям, сказал Камилл. — Они непричастны к явлению, которое вы условно называете миражем… Деталь, равно как и изображения, представленные Теранги, тщательно изучены…
— И что же?! — весь подавшись вперед, спросил Леонид. Камилл медленно подошел к столу, взял в руки серо-розовую чашу и задумчиво продолжал:
— Все это не более понятно, чем пуническая грамота… Назначение чаши не установлено. По одним изображениям нельзя сделать каких-либо выводов о сущности открытого вами явления.
— Неужели оно так и останется игнорабимус?! [3] — возмутился Леонид. — Примириться с этим?! Никогда!
— Подожди, — с улыбкой возразил Камилл. — Разве я примирился?… Факты — вот что мы должны накопить. Факты — воздух ученого… Я ощущаю ритм неведомой песни, но еще не знаю ее слов.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Искать! — ответил Камилл. — Искать этот мираж! Даже если придется исколесить всю Землю… Совет Знания предоставляет нам чрезвычайные полномочия. Мы должны выяснить природу явления! Повсюду предупреждены о нем. Станции Всемирной Телесвязи уже ведут непрерывное наблюдение. Час назад я получил сообщение из Чукотска. Мираж появился там! Я должен видеть его собственными глазами. Вылетаем немедленно!
3
Ignorabimus (лат.) — абсолютно непознаваемое.
…У восточной окраины Города Знания на фоне вечереющего неба рисовались секции электромагнитной катапульты, с которой выбрасывались стратопланы. Теранги, Камилл и Леонид едва успели занять места в пассажирском салоне, как на легкой стенке, отделяющей салон от кабины пилота, вспыхнула неоновая надпись: «Старт!». Низко загудели включенные соленоиды катапульты. В мерцании голубых искр стратоплан начал разгон. Со скоростью, вдвое превышающей звуковую, он вырвался из выходной арки катапульты. По тайге прокатился пушечный гром. Наземные генераторы послали вдогонку стратоплану высокочастотный энерголуч, чтобы тот мог продолжать полет.
Словно в калейдоскопе, внизу пронеслись сооружения энергетической централи, леса, горы, долины, потом все заволокло-облачным покрывалом. И вот уже открылась феерическая картина заатмосферного неба. Солнце, полыхавшее в черно-фиолетовой дали, с огромной скоростью покатилось на запад и скрылось за выпуклостью земного шара. Стратоплан летел теперь
4
Флюктуация (от лат. fluctuatio — колебание, волнообразное движение) — в широком смысле беспорядочные отклонения случайных величин в обе стороны от их средних значений. — Прим ред
Его размышления прервал рев тормозного двигателя. Перегрузка вдавила Леонида в кресло, он страдальчески морщился Послышался характерный звук рассекаемого воздуха: выпустив крылья планера, стратоплан вошел в плотные слои атмосферы. В глубочайшей пропасти разлилось зарево огней Чукотска, города с двухмиллионным населением. Робот-пилот бе зукоризненно посадил стратоплан на рельсовую тележку, кого рая окончательно и затормозила его. Шесть тысяч километров аппарат покрыл за двадцать пять минут, молнией промчавшись над большей частью Азии.
…У входа в аэровокзал Чукотска ученых нетерпеливо под жидал общественный Инспектор.
— Наконец-то!.. У нас тут настоящее столпотворение, — возбужденно говорил он, пожимая Камиллу руку. — Да сейчас сами убедитесь… Вот мой гравиплан. Прошу.
Но в машине Инспектора смогли поместиться еще только двое. Поэтому Леониду предоставили одноместный гравиплан общего пользования.
— Смотрите! — воскликнул Инспектор, когда гравипланы повисли над проливом, недалеко от эспланады Дежнева.
< image l:href="#"/>Соленый океанский ветер, насыщенный благоуханными ароматами южных морей, ударил Леониду в лицо. Исполинский световой столб, гораздо более мощный, чем тот, который был на побережье Нукухивы, озарял громадное пространство. Тысячи людей, привлеченных диковинным зрелищем, усеяли эспланаду, трапецеидальное тело плотины Шумилина, перегородившей Берингов пролив, облепили циклопические дуги молов в гавани Чукотска. Повсюду замер пульс кипучей жизни: на плотине остановились тяжелые составы грузовых атомных поездов и даже экспресс Москва — Нью-Йорк, пробегающий за сутки семь тысяч километров. Нескончаемый поток легковых и транспортных ВЧ-мобилей прервал свой бег, выплеснувшись по обе стороны автострады, проложенной рядом с ширококолейной железной дорогой. Лишь с аэродрома на американском конце плотины то и дело взлетали аэротакси и вертолеты, набитые зрителями, жаждавшими поближе рассмотреть чудо.
Леонид снова впитывал волнующую неземную мелодию, которая звучала внутри колонны света. Музыка была как будто негромкой и в то же время перекрывала гул центробежных насосов, вмонтированных в основание плотины. Она мощно звала его куда-то, волнуя кровь, требуя порыва, действия.
Камилл и Теранги, перебрасываясь отрывистыми фразами, устанавливали анализатор излучений, напоминавший тор с вписанной в него полусферой.
— Смотри! Изображения! — оторвавшись от прибора, сказал Камиллу Теранги. — Тогда воспроизводились окрестности Нукухивы, а здесь… — он умолк, предоставляя Камиллу убедиться самому.