«На суше и на море» - 78. Фантастика
Шрифт:
Схватившись обеими руками за сердце, Тумунуи медленно валился на бок, не сводя с брата выпученных от изумления глаз. Не сразу опомнились и телохранители.
… Тангол был уже под водой. Не всплывая, он быстро достиг щита, подлез под него — и, выскочив из воды, с тяжким хрипом выдохнул из легких воздух. Нырнул снова, чтобы укрыться в известных ему подводных гротах к северу от садка. То погружаясь, то всплывая, он все плыл и плыл вдоль берега, слушая затихающие вдали крики людей, потрясенных смертью вождя.
Уже смеркалось, когда Тангол, теряя от усталости сознание, взобрался на палубу громадного каноэ. Из-под навеса у мачты выбежали Ватеа и Этоа. Мореход увидел сверкающие радостью глаза
— А где же?… — и запнулся.
Лицо Ватеа потемнело, ибо по глазам морехода он узнал о беде. Отдышавшись и выпив сок ореха, Тангол тихо ответил:
— Мой друг Ваахоа мертв… И сюда скоро придут люди Тумунуи. Поднимай якорь! Скорее.
Ватеа стал бить себя по лицу, горестно причитая:
— О мудрый брат Ваахоа! Ты ушел… Горе мне! Я тоже не буду жить.
— Не плачь, Ватеа, — хмуро сказал Тангол. — Лучше подними якорь. Дух Ваахоа велит нам быстро плыть. Мы должны найти его отца Пинтода и сообщить о смерти сына. Весть плохая, но так завещал Ваахоа. Ставь парус!..
И Ватеа, не отнимая от лица рук, спотыкаясь, побрел к мачте.
Каноэ стремительно обогнуло мыс. Взгляду в последний раз открылся Нан-Мадол. Над укреплениями Томуна и дворцом Нан-Танах все еще висела огромная туча дыма. Черными птицами застыли в проливах двойные каноэ океанийцев. На фоне быстро темнеющего неба высился храм Нан-Катарал, где навсегда остался Ваахоа… Влажная пелена вдруг застлала глаза, и Тангол понял, что плачет.
Без конца смотрел Тангол в диковатые глаза девушки, жадно пил их нежный свет, и боль из сердца медленно уходила. Он снова был сильным и смелым, океан Кива лежал перед ним, мерно вздымая свою грудь. Потом он увидел над волнами зыбкий силуэт Ваахоа. Знакомый голос мудреца с мольбой шепнул: «Помни обо мне, друг мореход!.. Только ты сможешь найти Великую реку. Там ждет тебя Пинтод. Скажи ему о моей судьбе, ибо Пинтод не может ждать всю жизнь…».
«Да, я никогда не забуду тебя, Ваахоа, — думал он, сжав зубы. Мягко отстранив Этоа, Тангол привел рыскавшее каноэ к ветру. И вечный Океан ударил ему в лицо свежими брызгами. — Да, я отыщу Пинтода и Реку. И не потому, что должен найти Ки-борга… Нет! Я просто люблю ветер и волны, я сын Кива и Зеленой Планеты, которым нет конца».
И еще раз он услышал зов Орза: «Люди Зеленой Планеты полны ярости и зла… Они причинили тебе столько горя. Во имя чего ты хочешь забыть обо мне?»
«Ты неправ, непонятный Орз, — мысленно возразил Тангол. — Я сын Земли, и люди близки и дороги мне: слишком много пережил я ради них и с ними. Разве можно забыть Ваахоа и Момо? Что может сравниться с красотой Кива, атоллов и синего неба? Пусть ее не видят люди зла, подобные Тумунуи, но от этого она не умрет. Разве ты, дух Орз, можешь оценить наше горячее солнце и теплый дождь на плечах? Разве ты способен увидеть прелесть подводных рощ голубых кораллов и лунного света над лагунами? Но все-таки я помогу тебе, если достигну Бездонной трясины».
Громадное каноэ, словно птица, летело на восток — к Гавайиде и дальше, к берегам Страны краснокожих, к еще невидимой отсюда Великой реке.
Действие рассказа происходит в бассейне Тихого океана, главным образом на остатках гипотетической Пацифиды (как Восточной, так и Западной), на атоллах Южных морей, на Каролинах. Именно здесь, по данным археологии, во 2-м тысячелетии до н. э. существовала загадочная цивилизация Матоленим — современница протоиндийской культуры Мохенджо-Даро и минойской державы Крита. На острове Понапе, в восточной части Каролинского архипелага, были найдены грандиозные руины морского порта, храмов, дворцов (Нан-Мадол).
Кто же создал древнюю цивилизацию Нан-Мадола? Почему она погибла? Никто еще этого не знает.
Используя элементы фантастики, автор пытается художественно домыслить причины гибели Нан-Мадола. При этом он опирается лишь на некоторые данные, известные в настоящее время. Не так уж много этих фактов. Ведь Каролины вплоть до 80-х годов XIX столетия были окраиной испанской колониальной империи. Потом их объявили запретной зоной, сначала Япония (с 1914 г.), а после второй мировой войны — США, построившие на архипелаге ряд военно-морских баз. До сих пор Каролины малодоступны для ученых. Поэтому приходится в большой мере опираться на легенды и предания островитян. Например, сведения о кауна, карликах манахуне, о нашествии на Нан-Мадол каких-то южных варваров почерпнуты из фольклора аборигенов о. Понапе. А могло ли существовать мощное царство Тумунуи на остатках материка Восточной Пацифиды? Такое допущение правомерно: отвергнутая в свое время гипотеза Макмиллана-Брауна о том, что о. Пасхи_ «осколок» потонувшей в океане Восточной Пацифиды, получила ныне косвенные подтверждения со стороны геофизики и подводной геологии.
Читателей, интересующихся загадками Пацифиды, мы отсылаем к материалам Х Тихоокеанского конгресса в Гонолулу (1961 г.)
Спартак Ахметов, Александр Янтер
БАЙКАЛЬСКИЙ ВАРИАНТ
1
Когда-то на мысе Покойники было небольшое озеро, отделенное от моря галечным валом. Иркутская ГЭС подперла Ангару, Байкал поднялся и поглотил озерко, превратив его в бухту. Песчаные берега ее покрыты яркими многоцветными марянами с редкими сосенками и лиственницами. Севернее мыса, за сосновыми срубами, в которых размещены метеостанция и склад и живет семья егеря Антипова, течет Солнцепадь — одна из бесчисленных рек, питающих Байкал.
Правым берегом речушки, по широко открытой пологой долине, идут двое в джинсовых костюмах. За спинами у них рюкзаки со всем необходимым для небольшого пикника: котелок, чайник, картошка, потрошеная рыба, хлеб, соль, лук, перец, чай и сахар. Водки нет, потому что они не пьют, и человек, с которым договорено встретиться, тоже не пьет. Вооружены они ружьем и фотоаппаратом, на поясах висят ножи.
Человек с ружьем высок и могуч. Громадные руки его с одинаковой легкостью обдирают белку и обивают шишки с кедра трехпудовым колотом. Голова покрыта крупными кольцами кудрей, сбегающих на узкие скулы короткими бакенбардами. Под густыми черными бровями — черные, как бы прицеливающиеся глаза, нос с горбинкой, красивые с изгибом губы. Это Ефим Антипов, местный егерь.
Саша Птахин рядом с ним проигрывает по многим статьям. Волосы на его большой голове коротко острижены и торчат ежиком. Брови незаметны, глаза малы и узки, нос картофелиной, скулы — два аэродрома, оснащенные громадными радарами-ушами. Однако в плечах его чувствуется сила, грудь широка, а длинные руки написали около полусотни научных статей и затащили на пятый этаж не один ящик с аппаратурой.
— Ты, Саньша, с браконьерами меня не равняй, — голос у егеря резкий и властный. — Я бью зверя с умом, на приплод оставляю — что изюбра, что соболя, что нерпу. А с пакостниками — воюю.