На свои круги

Турлякова Александра Николаевна

Он как-то странно сказал. Она задумалась, вспоминая слова рыцаря с голубем на груди. Что-то про то, что он искал слуг барона, хотел узнать о его здоровье. Барона... Почему барона? Что это значит? Какого барона?

Что ли Орвил стал бароном? Он теперь барон? Это как могло произойти? Такое может быть?

Она задумчиво поджала губы, вспоминая Орвила в те моменты, когда видела его рыцарем с изображением двух перекрещенных стрел. Рыцарский конь, доспехи, свой герб, личный оруженосец, пажи, у него был свой шатёр, как у участника турнира, сейчас его уже свернули, потому что Орвил выбыл из турнирных состязаний

из-за ранения.

Всё это, конечно же, могло быть у барона, для рыцаря – многовато, роскошно даже, но для барона вполне может быть.

Как он стал бароном? Откуда? Да и жив ли он? Как он чувствует себя? Как его здоровье?

А в глазах так и стоит этот ужасный удар в лицо, в забрало шлема, а потом удар об землю. Ужас! Страх-то какой! Прыгающий конь с пустым седлом, щепки от копий, бегущие люди, крики удивления и оваций.

До этого Ания не смотрела удары копьями, миг столкновений, закрывала глаза или отворачивалась, а в этот раз не стала и видела всё, и теперь это увиденное не давало ей покоя. Она переживала за Орвила и боялась.

Как узнать ей, как он, что с ним стало?

А ведь он был уже, наверное, к тому времени ранен. По словам соседа по галерее, он не зря отклонялся влево...

«Орвил, бедный, как ты там? Я молюсь за тебя и твоё здоровье беспрестанно, только ты продолжай жить. Я хочу увидеть тебя... Хочу быть с тобой, хочу быть рядом... О, святая Богородица, дай мне и ему сил пережить всё это...»

От этих тяжких мыслей разболелась голова, и никого не хотелось видеть.

На следующий день Ания и её муж остались на постоялом дворе и не пошли на турнир. И Ания была рада этому, слегла, погрузившись в мысли и воспоминания, молилась. Барон Элвуд проявил интерес к её состоянию и высказал идею, что Ания ждёт, наконец-то, ребёнка. Сама Ания на это только усмехнулась, но предоставленной передышкой и ослабленным вниманием воспользовалась – отдыхала весь день.

Барон прислал чашу с фруктами и хорошее вино, сам ушёл в город к кому-то в гости. Ания пролежала в постели, глядя перед собой, до самого обеда, потом молилась, читала, думала, камеристка ухаживала за ней ненавязчиво и осторожно.

К вечеру второго дня принесли письмо от барона Элвуда. Его срочно вызвал к себе сеньор – граф Гавардский, и барон спешно отбыл, оставив жену на два дня под присмотром камеристки и охраны. Ания вздохнула от предстоящей свободы, до самой поздней ночи пробыла на балконе, наблюдая за горожанами и гостями города. Никто не гнал её, не командовал, она была предоставлена сама себе. У неё целых два дня свободы, и она вправе провести их как захочет сама.

На турнир одной идти ей запретил барон, значит, и на пир – тоже. Утром Ания может быть свободной, понежиться в постели, слушая через распахнутое окно звуки льющейся музыки, неторопливо одеться и позавтракать, и, может быть, сходить на рынок с камеристкой и охраной, побродить по рядам и лавкам. Только надо будет предупредить, чтобы не говорили об этом барону, когда он вернётся.

Где-то к обеду мальчишка с постоялого двора принёс полный кувшин воды для умывания, и Ания предложила сироте немного подзаработать, воспользовавшись моментом, пока Несса была на кухне. Она попросила мальчика обойти все постоялые дворы на рыночной площади и узнать, где разместили раненого барона с гербом из двух перекрещенных стрел и его людей.

Пока мальчик не вернулся, Ания извелась, не находя себе места. Даже, если она и узнает, где сейчас Орвил, что дальше? Разве сможет она увидеть его, тайно встретиться с ним, чтобы об этом не узнала камеристка и люди из личной охраны? Как? Как это сделать?

Может, она хотя бы сможет послать ему письмо? Или узнает о его здоровье после поединка?

Всё равно она должна была хоть что-то сделать. Нельзя же просто так просидеть, сложа руки! А может быть, он совсем рядом, и она будет жалеть потом весь остаток своей жизни, что могла бы увидеть его, но не увидела, и даже не попыталась.

Мальчик-слуга нашёл её уже к вечеру и встретился с ней на кухне. Ания спустилась туда сама, сославшись на то, что хочет поторопить ужин, лишь бы отвязаться от камеристки. Оказывается, барон, в самом деле, был рядом. Соседняя улица! Постоялый двор «Пропавшая подкова».

Мальчик сказал, что жизни барона ничто не угрожает, он жив и почти здоров. Ания встретила эти вести с тревогой в сердце.

Жив! Да, он жив! Это хорошо! Но это «почти здоров...» Что это значит? Что вообще может значить «почти здоров»? Так слуге сказали на постоялом дворе, и большего он добавить не мог.

Ания вернулась к себе, села у окна, но всё, что делалось за ним, её не увлекало теперь. Все мысли заняты пасынком. Лучше бы она не знала ничего, так было бы проще, наверное.

Нет! Всё правильно! Это хорошо, что она всё узнала, что теперь знает. Он рядом, всё это время был рядом, и с ним всё более-менее в порядке. По крайней мере, он жив. И это уже хорошо.

Ания вернулась к кровати, прилегла, раздумывая. И тут с кухни вернулась Несса.

– Вам нехорошо?- спросила первое, как только увидела госпожу на постели.

Ания хмыкнула в ответ и пожала плечами.

– А ужинать вы будете? Вы же сами попросили подать его сюда.

– Пусть стоит, я поем позже.

– Вам плохо, да? Миледи?

– Я переживу это, даю вам честное слово.- Улыбнулась, устало прикрыла глаза: все эти тягостные мысли вымотали её.

Камеристка подошла и села на край кровати, расправила подол платья, словно хотела что-то сказать и не знала, с чего начать.

– Что, Несса?

– У меня к вам просьба, госпожа...- Ания чуть нахмурилась на её слова и дёрнула подбородком, мол, продолжай.- Я получила весточку от своей сестры, уж не знаю, как меня нашли здесь. У неё заболела дочь и болеет уже целый месяц. Здесь, в Берде, есть маленькая церковь Богоматери Страдающей. Её построили на деньги цеха каменщиков в годы эпидемии. Говорят, если помолиться там о болящем, все хвори пройдут, и он выздоровеет.

– Вы хотите, чтобы я отпустила вас помолиться?

– Я хочу отстоять всенощную, хочу уйти прямо сейчас, ужинать вы будете без меня, и хочу вернуться только утром. Отпустите ли вы меня?

Ания села на постели, этой резкостью встревожив свою камеристку. Нет! Такого не бывает! Что это? Кто расчищает ей её пути – Господь или Дьявол? Кто толкает её на грех? На встречу с мужчиной. А ведь и она сама так её добивалась... Что это? Чьи это происки? Может быть, Бог проверяет её, воспользуется ли она случаем? Поддастся ли искушению? Станет ли грешницей?