На свои круги
Шрифт:
От усталости ноги не слушались, волосы липли к вспотевшему лбу под шлемом и кольчужным капюшоном, дрожала правая рука от напряжения, во рту пересохло и хотелось пить. Странно, что пока не ощущалась сильная боль во всех ранах. Она будет потом.
Это те самые сражения, о которых он мечтал когда-то, так хотел вырваться из дома, променять спокойную тишину замка на вот это вот. Служить кому-то, командовать своими людьми, вести кого-то в бой, как этот барон, рваться вперёд, менять убитых лошадей, кому-то мстить, жить этим. И дядя Вольф предупреждал: не торопись, ещё всё
А сейчас его больше заботили ощущения жажды и усталости, ноющей жгущей боли в правой руке, которой приходилось держать рукоять меча.
Он остановился и воткнул меч в мягкую землю, левой рукой стянул кожаную перчатку – оценить второе ранение. Лезвие меча задело кисть по пальцам с тыльной стороны ладони. Если бы перчатки были не простыми, а обшитыми железом – ничего бы не было, кроме ушиба и боли. Снова надел перчатку. Через разрез в ней видна была кровь и сама рана. Не опасная, неприятная – да! – но не опасная, хорошо, что удар прошёл по касательной, целы и кости, и связки. Ему везло! Чьими-то молитвами...
Эрвин пошёл дальше, подхватив меч. Эту рану он не стал перевязывать – пустяк!
Скоро он нашёл своих: и барона, и его оруженосцев.
Вот оно что!
Это он сам разослал их в разные стороны, потому и остался без помощников. Всё искал расположение своего сына-предателя в рядах противника. И вот сейчас кто-то из сквайров объяснял ему, где видел знакомые гербы и флаги молодого барона.
К чёрту его со своими затеями!
Что он задумал?!
– Аллен, Рик, Ират, поедете со мной. Проверьте оружие, подберите неуставших лошадей. Если мы поспешим, мы догоним его. Я его встречу! Я посмотрю его в глаза! А потом – убью его!
По его движениям было видно, как он оживлён и решителен. Может, он и оказался-то здесь только ради этого? Что он делает? Он понимает, что он делает?
– Пошевеливайтесь!- Заметил подошедшего Эрвина и добавил:- А, Эрвин! Где пропадаешь? Поедешь со мной! Найди себе другого коня.
– Я ранен...- Более хмуро сказать об этом было невозможно. Это всё были лёгкие ранения, но Эрвина не радовала мысль куда-то ехать – осуществлять личную месть барона.
– Покажи!- Эрвин протянул обе руки.- А, это ерунда! Ничего страшного! Щит тебе не понадобится...- намекнул на рану левой, наспех перевязанной руки.
– Меч, наверное, мне тоже не понадобится?- Эрвин ещё раз показал ему теперь уже правую руку с залитой кровью перчаткой.
– Посмотрим. Подойди – тебя перевяжут,- дёрнул головой в сторону.- Ты поторапливайся, не стой, ищи себе свежего коня. Мы не будем ждать тебя одного.
– Милорд?
Но барон уже не слушал его, разговаривал с кем-то из окружения. Бой уже ушёл далеко вперёд, и по репликам разговаривающих стало ясно, что противник отходит. Отходит грамотно и без паники, с боями, они даже раненых своих, оказывается, не оставляют. И при таком раскладе он хочет догнать своего сына, навязать ему бой и даже убить его? Он, правда, верит, что это у него получится? Сумасшедший! Он рискует не только своей жизнью, но и жизнями своих людей, вот этих мальчишек-оруженосцев. Как он этого не понимает?
– Милорд?- снова позвал барона.- Милорд, послушайте меня, пожалуйста...
– Потом, Эрвин, собирайся! Не тяни время, торопись!
Эрвин смотрел на него исподлобья, чувствуя, как медленно теряет терпение от безумия происходящего. Барон, облачённый в хорошие надёжные латы почти в полный рост, стоял, вместо трости своей опираясь на длинный меч. Полы его длинного дорогого сюрко были заткнуты за пояс, открывая ноги в кольчуге и латных пластинах.
Рассматривая его всего, Эрвин так и не увидел у барона ни одного ранения, полученного в бою. Это оруженосцев торопливо перевязывал врач-монах; у одного рука, у другого голова – почти все имели раны! И с этими силами он собирается куда-то ехать?!
– Мне нужно послать донесение! Посыльного мне! Кого-нибудь! Кто тут в состоянии? Быстро!
Вытолкнули пажа постарше, ещё год-два и его переведут в сквайры. Куда он собрался его посылать? Эрвин нахмурился, прислушиваясь к приказу барона.
– Поедешь домой, передашь баронессе сообщение о нашей победе. Так и скажешь, победа за нами, враг бежал с поля боя. Понятно?
– Хорошо, милорд.
– И ещё... Скажи, что войска барона Арвинского разбиты, и сам он убит. Понятно?
– Хорошо, милорд.
Что? Эрвин аж подался вперёд. О чём он говорит? Когда это он уже успел разбить его войска и убить его самого? Что с ним происходит?
– Милорд, зачем опережать события?- спросил первым, и барон рывком перебросил взгляд ему на лицо.
– Это уже решённый вопрос. Я не хочу и не буду говорить об этом.
– А баронесса? Вы подумали о ней? В её состоянии не будет ли губительна такая новость? Женщины так близко к сердцу принимают всё, когда они ждут...- Барон не дал ему договорить и перебил резко:
– Откуда знаешь?
Что делать? Соврать или сказать правду?
– Я видел на кухне, как её тошнило от сырой рыбы. Я знаю, отчего такое бывает, я уже сталкивался с подобным и могу вас поздравить, но сейчас... Не торопитесь ли вы, господин? Может быть, не стоит пока с последней новостью? Не забегать вперёд?
Барон думал, не сводя пристального взгляда с лица своего слуги, обдумывал услышанные слова.
– Ладно.- Посмотрел в лицо пажа.- Скажешь ей, что противник разбит и отступает. Сделаем ей сюрприз. Я сам скажу ей, когда вернёмся. Отправляйся и поспеши.
Паж склонил голову и ушёл к лошадям. Эрвин молча проводил его взглядом.
Ну барон! Зачем он делает это? Чтобы просто помучить её?
Почему этот человек так любит делать другим больно? «В какой семье вы росли, почему такое чёрствое ваше сердце? Вы не способны не только на любовь, жалость и сострадание, но и вообще хоть немного чувствовать другого человека. Кого бы то ни было. Сына. Жену...»
– Всё! Отправляемся! Нечего ждать!
– Милорд?
Он ещё пытался остановить его, но барон никого не слушал. Один из оруженосцев помог ему сесть в седло, и Эрвин на порыве поймал коня своего господина за уздечку, встал у самой конской морды, прикрывая собой дорогу.