На свои круги
Шрифт:
И, если так, почему он ничего не сказал барону о её интересе, о её вопросах о жизни ненавистного сына? Что он делает? Кто он такой? Зачем появился здесь?
С бароном он не уехал, остался мучить её своим присутствием здесь.
Ания вздохнула и машинально закрыла молитвенник, задумчиво потерев ладонью щеку, только тогда поняла, что выдернула палец из книги. Ничего, она найдёт всё потом.
Поднялась на ноги и принялась ходить туда-сюда через всю горницу. Ладонь сама собой мягко легла на живот, туда, где был её ребёнок. Три месяца.
Она любила его, ждала его рождения, молилась за него, боялась за него и потому берегла себя. А тут этот!
Он что-то скрывает. Он обманывает всех.
Он втёрся в доверие к барону, он влюбил тут в себя всех и каждого, все смотрят на него с восторгом, и только она одна чувствует, что что-то не так, что-то неправильно. И как ей вывести его на чистую воду? Что придумать? Что сделать?
И тут Ания аж остановилась резко, будто наткнулась вдруг на невидимую стену.
Кубок... У барона есть этот кубок... Как он там его называл? Кубок правды?
Из него может выпить только тот, кто не лжёт и ничего не скрывает! Барон тоже в своё время проверял её им. Он давал ей выпить вина, и она выпила, только тогда он поверил ей и забрал обратно из монастыря. Он, в самом деле, верил в силу этого кубка. Он многих им проверял по его словам: своих приближённых, свою первую жену, и Анию...
Какая глупость! Верить какому-то кубку! Это просто вещь!
Но эта мысль, как наваждение не давала ей покоя. С этим кубком она могла бы проверить этого человека, лжец он или нет. И тогда она, может быть, успокоится? Наконец-то...
И барона так кстати нет. Всё можно сделать так, что он ничего не узнает. Надо только найти этот кубок. Скорее всего, он держит его подальше от всех, он ему дорог, и он его бережёт. Где он может быть?
Ания сорвалась с места, забыв о том, что обещала себе беречь себя и больше не падать. Она металась по солару – личному кабинету – барона Элвуда, заглядывая везде, куда можно было спрятать один кубок: переглядела всё на столе, на каминной полке, на туалетном столике. Ничего! Нет ничего, даже отдалённо напоминающего то, что она искала. Где он? Неужели он возит его с собой? Да что же это?
Взгляд упёрся в большой сундук в углу. Хорошо, что он был не закрыт замком. Да и здесь одни вещи, аккуратно сложенные стопками и пересыпанные от моли цветом лаванды. Ания поднимала одежду, заглядывая под каждую стопку, и нашла, что искала. Он лежал на самом дне, завёрнутый заботливыми руками барона в холстину. Ания развернула её и узнала тут же тоненькие стеночки с резьбой и мелкими дорогими камнями, высокую ножку с изящным донышком. Это он! Конечно же, он!
Ания поспешно захлопнула крышку сундука и быстро завернула кубок в ткань. Надо сегодня же будет вернуть всё обратно, сделать всё так, чтобы барон ничего не заподозрил.
А сейчас надо убраться отсюда, чтобы никто её не видел, слава Богу, что уже вечер, и слуги мало ходят здесь, да и пажей, и оруженосцев мало, большая их часть уехала с господином.
Надо вызвать к себе этого Эрвина. Куда-нибудь в свой солар – кабинет, не в горницу, чтобы никто потом не обвинил её вдруг, что она общается с мужчинами в отсутствие мужа. Да и камеристка ей рядом не нужна. Заказать вина... Хорошего. Как-то построить разговор, чтобы он выпил из него, не испугался... Он же тоже будет настороже...
Мысли уже бежали вперёд, и она не могла их остановить. Всё будет хорошо. Она сумеет это сделать.
Эрвин сидел за шахматами с одним из ребят-оруженосцев, когда слуга передал ему приказ от баронессы придти к ней для беседы. Странно. Что бы это значило? Для какой такой ещё беседы? Вечером она ещё ни разу не разговаривала с ним вот так вот. Бывало, она спрашивала о чём-нибудь мимоходом или как тогда, у конюшни, про своего пасынка, но сейчас это было что-то новое.
Он зашёл, мягко прикрыв дверь за собой, остановился у самого порога. Баронесса сидела за столом с какими-то бумагами, наверное, со счетами. Шла осень, и надо было вести подсчёты оброков и сборов с крестьян, может, она занималась этим. Делала вид, что не видит и не слышит его. Что-то читала, потом писала, аккуратно обмакивая перо в баночку с чернилами. Эрвин ждал, наблюдая за ней.
– Подойдите сюда,- приказала, он повиновался, подойдя к столу.- Ближе. Не бойтесь, я вас не укушу.
Сама только мельком глянула и опять даже не смотрит. Эрвин молчал и терпеливо ждал. Она заставила его встать у самого окна, сбоку от стола. Деревянные ставни были открыты, и за окном сгущалась темнота. Под вечер натянуло мрака, и ветер нагнал мрачных тяжёлых туч, уже в темноте пошёл дождь, и резкие порывы холодного осеннего ветра кидали дождевую влагу в открытое окно мелкими стылыми брызгами. Они попадали на лицо и на руки.
Она специально поставила его здесь, у самого окна, но Эрвин не отступил в сторону, подальше от дождя. Если она хочет, чтобы он стоял здесь, хорошо, он постоит и здесь.
Какая вообще надобность держать ночью открытое окно? Зачем? Любительница дышать свежим воздухом? Что за блажь?
Через момент Эрвин почувствовал, что начал мёрзнуть. Конечно, выдернули его из-под тёплого камина и сюда под открытое окно, почти под дождь. С таким же успехом она могла бы вызвать его и на улицу, ничего бы не изменилось.
– Всё нормально?- спросила вдруг, даже не поднимая головы, продолжала что-то писать.- Вам не холодно? Если холодно, можете закрыть окно.
– Нормально. Вы же не для этого меня пригласили?
Она отодвинула от себя пергаментный лист, исписанный мелким почерком, и подняла на него глаза.
– А что?
Эрвин пожал плечами.
– Окно вам мог бы закрыть любой слуга.
Усмехнулась, опуская взгляд. Спросила:
– Вы не поехали в Гавард. Почему?
– Я не захотел.