На участке неспокойно
Шрифт:
Ишак выпил и доверчиво потянулся к Морозу. Тот, показывая ему бутылку, пошел по тротуару к дому Неверовой. Прислушавшись, заглянул во двор и запер ишака в кладовую, где хранились дрова и уголь.
— Порядочек, — пьяно пробормотал Жан, выходя на улицу.
Людмиле Кузьминичне не спалось. Она несколько раз поднималась с постели, зажигала свет и бродила по пустым комнатам, не зная, как скоротать затянувшуюся ночь. Причиной беспокойства была вчерашняя встреча с подполковником Абдурахмановым. Она была у него по просьбе соседки, к которой
Соседка ходила с сыном в отдел милиции. Начальник паспортного отделения, просмотрев документы, сказал, что не может прописать всех в одну квартиру, так как не позволяла жилплощадь — не хватало шести квадратных метров.
— Что же нам делать? — растерялась женщина.
— Не знаю. Больше трех человек не могу прописать. У меня инструкция, — сухо ответил начальник паспортного отделения.
Пошли к Абдурахманову. Подполковник тоже сказал, что не может прописать больше трех человек. Никакие доводы и уговоры не помогли.
Возвратившись домой, соседка обратилась за советом к Людмиле Кузьминичне.
Через час Неверова была в милиции.
— Ты что же, товарищ Абдурахманов, так обращаешься с людьми? — с ходу налетела она на подполковника. — Думаешь, для тебя нету никаких законов. Ты у нас тут Советскую власть представляешь. Значит, делай все по-человечески, не с бухты-барахты!
— Зайдите завтра, у меня сейчас нет времени, — не глядя на Людмилу Кузьминичну, бросил небрежно Абдурахманов.
— Я уйду отсюда, когда ты сделаешь, о чем прошу. Это где же видано такое, чтобы сына к родной матери не прописывали. Тебе народ дал власть, и ты честно служи ему.
— Людмила Кузьминична, я же сказал: у меня нет свободного времени.
— Заелся ты на своей должности, вот что, — возмутилась Неверова, — бюрократом стал.
Это взорвало Абдурахманова. Он отстранил от себя Людмилу Кузьминичну и быстро вышел из кабинета.
— Почему пускаете в отдел посторонних? — налетел он на дежурного. — Зачем вас посадили сюда? Ворон ловить? Немедленно уберите эту гражданку
Она ушла совсем расстроенная и долго бесцельно бродила по городу.
…Теперь ее мучила бессонница. Обида на Абдурахманова вспыхнула в ней с новой силой. Она лежала в темной комнате с открытыми глазами и думала о несправедливости, о том, что люди иногда сами портят себе настроение.
«Ничего, ничего, милый… Ниче-е-е-его, — ворочаясь с боку на бок, ворчала старуха. — Я найду на тебя управу. Пойду завтра к Ядгарову. Уж вместе мы наведем порядок. Мыслимое ли дело: разлучать мать с сыном?»
Со двора послышался слабый стон. Она прислушалась. Стон повторился.
«Кто бы это мог быть. Может, с Гришей что-нибудь случилось?»
Ее приемный сын, Григорий Неверов, работал в совхозе. Он приезжал к матери два-три раза в месяц. К лету, когда ему дадут квартиру, она переедет к нему. Подальше от городской суеты. В деревне, говорила она часто, и воздух чище, и плохих людей нету. Никто не будет ее обижать,
«Господи, неужели Гриша?» — соскочила с постели Людмила Кузьминична. Она накинула на плечи старенькое пальто, одела домашние стоптанные туфли и, загремев попавшим на пути тазом, выскочила во двор.
Было тихо. Воздух, пропитанный дождем, будто загустел. Все стояло неподвижно, молчаливо, словно прислушивалось к мерным, едва уловимым звукам спящего города. Звезды, растолкав тучи, весело перемигивались.
Людмила Кузьминична обошла вокруг дома и, ни-кого не найдя, остановилась у крыльца, не в силах оторвать взгляда от неба.
«Почудилось, — решила сна, следя за полетом звезды. — Надо скорей ехать к Грише. Не то ночами стану бродить, как полуночница».
Она поднялась на крыльцо, передохнула немного и только было взялась за дверную ручку, как позади нее снова кто-то громко застонал. «Никак в кладовую кого-то занесло? Поди, пьянчуга какой-нибудь забрался. Мороз или Хабаров? Нажрутся, окаянные, потом колобродят. Дома своего не найдут!»
Кладовая была заперта. Не мог же в нее зайти человек и сам себя запереть снаружи.
Несколько минут она стояла, прислушиваясь к стуку собственного сердца, затем решительно открыла кладовую и замерла, едва не лишившись рассудка. Из кладовой появилась большеглазая черная морда и уставилась на нее, словно хотела спросить: «Не ты ли затащила меня сюда?»
Пятясь назад, Людмила Кузьминична машинально закрестилась, повторяя слова полузабытой молитвы, которая, по утверждению верующих, ограждала человека от нечистого.
Между тем морда еще больше высунулась из кладовой и начала бесцеремонно обнюхивать перепуганную хозяйку.
— Да расточатся врази его, да приидет царство его… Господи, — шептала Людмила Кузьминична.
Неожиданно ее оглушил надрывный рев. Она закрыла уши и, не помня себя от страха, прильнула к стене кладовой. Мимо нее, взбрыкнув задними ногами, пробежал ишак.
Людмила Кузьминична упала без чувств.
ВОПРОСЫ ПОВИСЛИ В ВОЗДУХЕ
1.
Абдурахманов ходил перед строем за спиной Автюховича, который проводил инструктаж. На подполковнике был новый милицейский костюм, сшитый накануне праздника. По обеим сторонам тужурки переливались
на солнце медали и ордена. Они тихонько позванивали, вызывая зависть у стоявшего впереди участкового уполномоченного Сабирова. Лейтенант прослужил в органах больше пятнадцати лет, однако никаких наград еще не имел. Правда, начальник отдела недавно пообещал представить его к медали. Было бы здорово, если бы это случилось поскорей. Тогда бы он, Сабиров, утер кое-кому нос…