На вершине блаженства
Шрифт:
– Будем пить апельсиновый сок.
Он взял протянутый Блисс стакан и осушил его.
– А что теперь?
Блисс не спеша прихлебывала из своего стакана. Себастьян любовался ее нежной шеей, такой гладкой и шелковистой, любовался ложбинкой между грудями… Наконец она допила сок, ополоснула стаканы и поставила их на место.
– Значит, тебя предупредили… Велели держаться от меня подальше…
– И не понимаю почему, – в задумчивости проговорила Блисс, скрестив на груди руки. – Ну с какой стати
По крайней мере она говорила об их совместной жизни как о чем-то вполне реальном.
– Может, у тебя все же есть какие-то догадки? – Себастьян не хотел пока говорить о Кристал и Джиме Муре; ему хотелось вообще о них забыть.
Блисс в задумчивости прошлась по кухне.
– Ложь всегда была мне отвратительна – даже если бы могла принести пользу, – проговорила она наконец.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Накануне я снова устроила… глупейший побег.
Ее опущенные ресницы отливали темной медью, однако их кончики выгорели почти добела. Себастьян хотел сейчас лишь одного: схватить ее в охапку и больше никогда не отпускать…
– И ты бы хотела поговорить о побеге.
– Нет. Но я все равно скажу. У того типа рукава пахли крахмалом.
Себастьян посмотрел на нее вопросительно.
Ее синие глаза вспыхнули. Она тотчас же потупилась.
– Ну, у того типа… у Уилменов. А потом… потом ты обнял меня за плечи… после… после того, как мы занимались любовью. – Ее губы сложились в чудесное «о», и с них сорвался громкий вздох. – От твоего рукава тоже пахло крахмалом.
– По-моему, я чего-то не понимаю. – Себастьян в недоумении пожал плечами.
– Ты прекрасно все понял. А вот я действительно ничего не понимаю.
– И ты думаешь…
– Я так думала. И оказалась круглой дурой – не в первый раз. Я вообразила, что ты сам все подстроил, чтобы напугать меня, и чтобы я сама бросилась к тебе в объятия.
Себастьян считал себя неглупым человеком, однако логика Блисс временами казалась непостижимой.
– Ты подумала, что я велел тебе держаться от меня подальше, чтобы ты напугалась и в страхе сама прибежала ко мне? Ты это хочешь сказать?
К его величайшему удивлению, Блисс рассмеялась. Прижав ладони к пылающим щекам, она хохотала так, будто снова стала молоденькой девушкой.
– Идиотка! Я просто дура! Ну что еще тут скажешь? Я ведь не скрываю, что совершенно не разбираюсь в простейших вещах!
– Да, не разбираешься. – Себастьян едва удержался от смеха. – И никогда не разбиралась. Я помню, как тебя злили самые невинные шутки.
– Они… и сейчас… меня злят, – проговорила она сквозь смех. – Прости, Себастьян. Честное слово, у меня весь вечер тряслись поджилки от страха, и я плохо соображала. Я так и обмерла, когда официант открыл ту дверь – думала, мне конец. Меня трясет до сих пор, только…
Себастьян обнял ее за ноги и привлек к себе.
– Только – что?
– Только теперь я с тобой, и все остальное кажется не таким уж важным. Я видела, как ты относишься к Бобби. Ты хороший человек, Себастьян. Ты необычный человек. И никогда не позволишь себе причинить вред другому человеку – по крайней мере намеренно.
– Нет, не позволю, – кивнул Себастьян. – И если ты будешь вести себя хорошо, то я даже прощу тебе твои ужасные выдумки.
– Ах, мошенник!
Себастьян крепко прижал ее к себе. Он понял, что ради Блисс готов на все.
Врывавшиеся в приоткрытую дверь солнечные лучи позолотили ее стройные ноги. Себастьян поднял голову и увидел, что такие же золотистые искры сверкают и в волосах Блисс, оттеняя изящные черты милого лица.
Не в силах совладать с собой, он присел и, обхватив ее ноги, уткнулся лицом ей в живот. Может, и существовали слова, которыми можно было передать его чувства, но Себастьян их не знал.
Блисс взъерошила его волосы. Потом наклонилась и уперлась подбородком в его спину. С минуту оба молчали.
– Знаешь, а я ведь грубиян и упрямец, – прошептал наконец Себастьян. – Да, я ужасно упрямый.
– Упрямый, – согласилась Блисс. – И я тоже. Самая упрямая и самая независимая женщина на свете – вот кто я такая.
– Ага… Блисс, не покидай меня больше.
Она промолчала.
– Блисс, мне нечего от тебя скрывать. Ты знаешь, кем я был и кто я сейчас.
– Ты был большим ребенком в безнадежной ситуации.
– Но я и тогда любил тебя, Блисс. А сейчас я люблю тебя еще сильнее – если подобное возможно.
– Конечно, возможно. Я…
– Ну же, говори!
– Себастьян, я стараюсь изо всех сил. Ты и я – мы вместе. Я действительно этого хочу. Но сначала надо во многом разобраться. Происходит что-то… очень странное.
– Да, я знаю. – Ах, как приятно было ласкать ее согретую солнцем кожу… – И пожалуйста, предоставь это мне. – Джим Мур испоганил лучшее, что было у него в жизни. И отныне он, Себастьян Плато, не даст спуску старому ханже.
Кто-то постучал в парадную дверь. Тотчас же проснулся Бобби и начал звать мать.
Блисс вскочила и поспешила в комнату. Себастьян – следом за ней.
– Постой! – окликнул он Блисс, на ходу надевая рубашку. – Не смей открывать дверь, пока не выяснишь, кто стучал.
– Тетя Блисс! – Бобби в нетерпении подпрыгивал на спинке дивана. В дверь снова постучали, и мальчик плюхнулся на одеяло. – Тетя Блисс!..
– Все в порядке, Бобби, – сказал Себастьян. – Успокойся и сиди тихо, а я посмотрю, кто стучит.
Он едва успел перехватить Блисс – она уже отпирала дверь.