На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
Наконец, полковник вывел их к комнате с простоватой бронедверью без кремальер и приглашающим жестом показал вовнутрь.
Помещение сильно смахивало на обыкновенный рабочий кабинет. Длинный овальный стол, расставленные через одинаковые промежутки стулья, телефонные аппараты у примкнутого к столу бюро, шкафы и шкафчики вдоль стен, стеклянная люстра с несколькими лампочками, и даже кадка с каким–то пышным растением в углу. Опознать растение никто из вошедших не мог, выглядело оно завораживающе–странно: ярко–красные прожилки на сине–зелёных листиках и мелкие сморщенные бутоны, словно кем–то
— Занимайте места, — распорядился Семёнов и уселся поближе к бюро, стул под ним громко скрипнул.
— Кого ждём, Дмитрий Антонович? — поинтересовался у него Торгаев.
— Кого–то очень секретного, — зевая и рассматривая потолок, сказал Масканин.
— Ага, — кивнул Буткевич, глядя на своего непосредственного командира, — сейчас нас приобщат к очень страшным тайнам.
— Всегда мечтал стать переносчиком страшных тайн, — ухмыльнулся Масканин.
— Я тоже, — вторил командиру прапорщик. — Порой это трудно лечится.
Леонидов старательно водил пальцем по столу, а Торгаев, глядя на него, начал делать то же самое, но с ещё более сосредоточенным выражением.
Кочевник наблюдал всё это, давя усмешку. Больше всего его развеселило дуракаваляние Торгаева и Леонидова, усиленно изображавших салаг, «которые тут ни причём». Семёнову вспомнились далёкие молодые годы, когда он командовал ротой. Тогда, бывало, кто–нибудь в строю старался сделаться как можно более незаметным, за что тут же попадал в разряд «добровольцев» на не очень приятное времяпрепровождение.
Когда дверь открылась, он встал и подал команду: «Господа офицеры!»
Загрюкали стулья. «Охотники» вытянулись в струнку.
— Вольно, — скомандовал вошедший полковник и быстро прошагал вдоль стола к бюро. — Садитесь, господа.
Полковник Безусов ощущал лёгкую неловкость, что теперь, пусть и временно, стал начальником Семёнова — своего учителя, к которому питал уважение и которого считал гораздо опытней себя. Но всё повернулось так, а не иначе, и с каменным лицом он уселся на свой стул.
— Я полковник Безусов, — представился он. — Начальник светлоярского УК и командир столичного «охотничьего» отряда. С этого момента ваши группы подчинены мне на время проведения операции. Цель и детали операции я изложу чуть позже. А пока что ознакомьтесь вот с этим.
Полковник наклонился и вставил ключ в сейф. Несколько поворотов и щёлчков, и в руках у него появилась средней толщины папка. Безусов дёрнул завязки и вытащил четыре одинаковые стопки прошитых и пронумерованных листов. Потом встал и, обходя стол, собственноручно раздал «охотникам» документы. Кочевнику бумаг не требовалось, в курс дела он успел вникнуть истёкшей ночью.
— Читайте, не торопитесь, — произнёс Безусов. — После начнём заниматься конкретикой.
Масканин перелистывал свежеотпечатанные на машинке листы, подперев голову кулаком. Мало–помалу
Масканин перевернул последний лист и задумчиво огляделся. Из прочитанного вытекало, что в Светлоярске сложилась довольно напряжённая обстановка, а значит можно пока выкинуть из головы мысли про мирный тыл. Ребята ещё не дочитали. Полковники всем своим видом являли терпеливое ожидание.
— Разрешите вопрос? — обратился Масканин.
— Разрешаю, — ожил Безусов.
— «Рарог» решено задействовать вам в усиление?
— Не совсем. Но и это тоже. Мой отряд понёс потери. К счастью, обратимые. Ваши группы я намерен включить в операцию, как сложившиеся боевые единицы.
— Не исключены и самостоятельные действия, — добавил Семёнов.
Безусов согласно кивнул и сказал:
— Вижу, все закончили. Итак, перейдём к конкретике…
Масканин навострил уши. Он был доволен, что его группу не раздёргают. Безусов тем временем перешёл к постановке задач.
Доктор Эльбер Викс стояла у окна своего кабинета. Долгие мгновения она рассматривала внутренний двор госпиталя, наблюдая как гуляют по дорожкам выздоравливающие раненые.
Острецов остался на ногах. Как и всякий воспитанный человек, он не мог себе позволить сидеть, когда дама стоит. Генерал–лейтенант молчал, предпочитая не торопить с ответом уставшую после нескольких операций подряд Эльбер.
— Уэсс быстро поправляется, — сказала доктор и повернулась к гостю. — У него отменное здоровье. Да и молодость берёт своё.
«А улыбка у неё красивая, — подумал Острецов. — Жаль, что она так редко улыбается».
— Уэсс что–нибудь подозревает? — спросил он.
— Нет. Это я могу утверждать достаточно точно. Но его тяготят вопросы об утрате памяти. Ещё его смущает одноместная палата.
— И когда же к нему память вернётся? — не выдавая беспокойства, спросил Острецов.
Ему не хотелось бы, чтоб велгонский капитан вдруг вспомнил последние дни перед покушением на Кашталинского. Ситуация с его психикой до конца не ясна, работа с ним только–только начата. И терять Уэсса, если тому взбредёт в голову глупость вроде побега или геройской смерти в бою, генерал не желал.
— Хотела бы и я это знать, — развела руками доктор. — Вы ж ему мозги «промыли», тут теперь мой опыт — не помощник.
— Не промыли, — возразил Острецов. — Иначе бы он был сейчас скорее всего идиотом. Любиев блокировал…
— Я знаю, — перебила она. — Но нельзя же ничего гарантировать, не так ли?
— Пожалуй, да, Эльбер. Пожалуй, нельзя. Поддержите его, он к вам тянется.
— Делаю, что могу. Но, простите, Ростислав Сергеевич, мне не по душе обман.
— И в чём же обман? В том, что он не знает, что находится в плену? Бросьте, Эльбер. Возможно, с вашей же помощью он придёт к нашей общей борьбе. Согласитесь, у него для этого гораздо больше возможностей.