На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
— Шагоходы! Прут, что танки! Их, говнюков, пули почти что и не берут… А на дистанцию броска гранаты они теперь не подходят… Х-хитрые они, с-суки…
— Сколько их? — спокойно вопросил Морошников.
— Шесть штук. Одного ребята сильно приголубили, но остальные лезут настырно! Используют укрытия и ведут комбинированный огонь…
— Излучатели? Или что–то ещё?
— Излучатели, господин полковник, они самые. И ещё что–то… невидимое… Теплицкого на моих глазах накрыло!… Упал целёхоньким, но мертвей некуда…
Морошников переглянулся с ефрейтором Овчинским и отдал ему приказ:
— Ты со своим «Жнецом» остаёшься здесь. Если где шагоходы прорвутся, твоя задача загасить их всех. Нельзя допустить, чтобы нас разрезали надвое. И главное, смотри чтоб сюда
— Есть! — Овчинский уже поворачивал обратно к позиции своего пулемёта, когда где–то впереди за завалами сильно громыхнуло.
И почти сразу же ввысь потянулись чадные клубы, растекаясь рванными лоскутами под высоким сводом. Не понятно, что там взорвалось и откуда столько дыма. Однако до полного задымления, когда дышать будет нечем, похоже дело дойдёт ещё не скоро, если вообще дойдёт.
— Зарочинцев! — Морошников махнул рукой старшему расчёта второго КПВО. — Давай за мной!
И уже обращаясь к посыльному, сказал:
— Ну что, Щукарёв, показывай дорогу!
Полковник потрусил за посыльным, намериваясь своими глазами оценить боевые возможности шагоходов, чутьё настойчиво требовало его присутствия на острие их атаки.
Удар механоиды наносили в стык правого фланга и центра, словно нащупав слабину по плотности огня. Здесь на стыке и вправду имелась слабина. Всего два бойца приняли на себя первую атаку шагоходов и теперь один из них убит, а второго успели бессознательным выдернуть из рухнувших на него обломков стены. Вооружение у шагоходов оказалось куда тяжелей, чем у летунов.
Калитин вынуждено остановил продвижение своих штурмовиков и стянул против атакующих шагоходов пятерых бойцов. Маневрируя между руинами и постепенно отходя назад, штурмовики смогли завалить одного механоида, забросав его гранатами, но остальные «железяки» стремились теперь держаться подальше и вели огонь со средней дистанции. Когда Морошников подоспел с расчётом КПВО, шагоходы вдребезги разнесли укрытие пулемётчика, длинными и точными очередями не дававшего им свободно маневрировать. Обломки погребли бойца и ручник; механоиды тут же попёрли вперёд, расстреливая всё, что их искусственным мозгам казалось подозрительным.
Полковнику хватило секунды, чтобы высунуться и в бинокль рассмотреть врага во всех подробностях. Шестьдесят метров, в общем–то, не та дистанция, чтобы пялиться в бинокль, но Морошникову необходимо было запечатлеть воочию внешность шагохода. Запечатлел. Нырнул обратно и откатился на несколько метров. И стал прикидывать. Шагающий механоид казался приземистым, хотя ростом достигал около двух метров. Значит, корпус усилен бронёй. К счастью, не достаточно хорошей, раз уж ему наносят повреждения трёхлинейные пули, хотя надо признать — недостаточно наносят. Голова — скорее обозначение таковой, это нечто вроде подставки для спаренного излучателя, вокруг которого натыканы приборы слежения. Конечности — шлангообразные отростки, с помощью которых шагоход преодолевает препятствия; пара ног имеет по одному коленному суставу, смотрящему назад, и закрыта бронёй.
Рядовой Зарочинцев выбрал для позиции завал, накрытый упавшей здоровенной балкой, сразу под ней пятачок полностью чистый от обломков — такая себе естественная амбразура. Расчёт КПВО залёг на пятачке несколько правее направления острия атаки, бойцы вокруг медленно отходили и наводили противника на пулемёт. И им это удалось.
Зарочинцев нажал спуск, как только поймал в прицел первого показавшегося шагающего механоида. КПВО всей своей двадцатичетырёхкилограммовой массой затрясся на не менее тяжёлом станке, из дульного тормоза вырвался огненный цветок. Первые три трассирующих пули влупили в корпус шагохода с пронзительным лязгом, донёсшимся даже несмотря на бушующие вокруг выстрелы. За трассерами тут же ударили простые и бронебойные. Шагоход просто опрокинуло, никакие приводы и гироскопы не спасли от ударов пятилинейных пуль. И не просто ударов, в корпусе рухнувшего механоида зияли пробоины, он дрыгался и сучил манипуляторами, но как–то вяло.
Прежде чем сменить
Затихорившись, Морошников подпустил к себе ближайшую ходячую «железяку». Впрочем, подпустил — не совсем будет верно, «железяка» будто откуда–то знала, где он засел и простреливала всё вокруг, надвигалась на его позицию. Складывалось впечатление, что механоид способен смотреть сквозь препятствие, полковнику пришла мысль об инфракрасных датчиках. А почему бы им не быть? Велгонцы же используют их, когда леса прочёсывают, ловя диверсантов, так почему бы у этих древних механизмов не должно быть таких приборов? Неподалёку от полковника залёг автоматчик из штурмовой группы и сейчас он дал две короткие очереди, снимаясь с лёжки. Улучив момент, когда шагоход развернул излучатели для ответного огня по автоматчику, Морошников снайперски метнул гранату. «Рожка» попала в корпус под основание оружейной платформы, разрыв покорёжил излучатели и бросил механоида наземь. Но видимо, мозг его не пострадал, заработали приводы, шагоход тут же начал подниматься. Но не успели ещё раствориться клубы сгоревшего тола, как его вновь припечатала ещё одна граната. А за нею разорвалась третья «рожка». Механоид застыл. Для верности полковник спустил полмагазина, добивая поверженного врага. 9–мм пули «Скифа МШ» впились во вмятины на броне и нашли себе дорожку ко внутренностям.
Прошла долгая, будто растянувшаяся подобно резине минута и вновь дал очередь КПВО. Расчёт Зарочинцева теперь бил по врагу где–то значительно правей и, видимо, преуспел. Натиск шагоходов постепенно стал сходить на нет, и вот уже спустя пару минут перестрелки из–за укрытий, они начали отходить. Морошников тоже отошёл, приметив подходящую для обзора кучу разбитых плит. Здесь его разыскал посыльный от Перова.
— Разрешите доложить, господин полковник…
Морошников махнул рукой и боец, переводя дыхалку, выдал:
— Удалось отбить контратаку в центре. Уничтожено пять шагоходов, ещё четыре повреждёнными отступили. Сфероидов много побили… Отбита контратака и на левом фланге, там участвовали только летуны. Потери уточняются, есть раненые. Их сейчас извлекают из обрушенных обломков. Разбило один «Вурд»… и «Жнеца» раздолбали. Ефрейтор Овчинский и весь его расчёт убиты… Фельдфебель Перов ранен…
— Ранен?
— Так точно. Получил ожоги, но продолжает командовать. Запрашивает, как обстановка на правом фланге. Считает, сейчас хороший момент чтобы возобновить нажим.
— Передай, здесь контратака отбита, — Морошников бросил взгляд на циферблат наручных часов и приказал: — Ровно через четыре минуты пусть командует атаку.
— Слушаюсь! — посыльный козырнул, глянул на свои часы и нырнул за поваленные балки.
А Морошников поймал взглядом автоматчика, того самого, что отвлёк на себя шагохода, и скомандовал:
— Фельдфебеля Калитина ко мне!
Отряд начал атаку одновременно на всех направлениях. Бойцы действовали слажено, неумолимо продвигаясь вперёд, часто маневрируя и навострившись устраивать механоидам засады, заманивая их в огневые мешки. Морошников руководил боем, мотаясь взад–вперёд, выдёргивая то группки, то отдельных бойцов для переброски их на усиление намечавшихся прорывов в обороне противника. Связь с унтерами он по–прежнему держал через посыльных, от Перова и Калитина то и дело прибегали посыльные, каждый раз новые, докладывая о темпе продвижения либо об узлах обороны, которые всё чаще стали возникать по мере наступления. Стрелки такие узлы обтекали, не стремясь их штурмовать, для их подавления полковник высылал оставшийся КПВО и бойцов огневого резерва, которых он подчинил Зарочинцеву. Эти четверо солдат, вооружённых пистолетами–пулемётами, теперь часто действовали как гранатометатели.