На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма
Шрифт:
«Не расстраивайтесь. Вы видите тот дом, который стоит на заднем дворе? – спросил он. – До начала войны, насколько я помню, в этом доме жила еврейская пара, Янкель и Маня Мелман. Помнишь, Илана, прежде чем купить дом, мы с ними виделись пару раз? Они были очень рады, что мы покупаем дом. Если они успешно пережили войну и уже вернулись из эвакуации, они могли бы помочь нам в нашем затруднительном положении».
Подхватив багаж, семья подошла к дому в задней части двора и направилась к двери, Самуил несколько раз постучал в нее. О, чудо из чудес! Сбылось желание Самуила! Янкель Мелман, который был на четыре года старше Самуила, открыл дверь.
«Янкель Мелман, ты не понимаешь нас? Это я, Самуил Ламм, моя жена Илана и мои дети, Виктор и шестилетний Давид. Помните, как до войны вы и ваша жена Маня поддержали наше решение купить дом, который находится перед вашим задним двором? К сожалению, началась война, которая помешала нам стать вашими соседями», – сказал Самуил на идиш.
«О, Бог ты мой! Это вы! Ламмы! Правильно? Конечно, я тебя помню! Четыре года войны изменили тебя и твою жену, но теперь я легко узнаю вас. Маня! Маня! – закричал Янкель, – только посмотри, кто здесь. Иди быстрее!»
Тетя Маня, женщина того же возраста, что и ее муж, с немного более пышными формами, с розовыми щеками, красивыми седеющими волосами и лицом, сияющим добродушием, выбежала к двери, где стояли незваные гости.
«Боже мой, Боже мой! Янкель, я не могу в это поверить, – закричала она, – Янкель, конечно, это Ламмы. Я помню их. Послушайте, да у вас пополнение в семействе. Сынок! Такой симпатичный мальчик. Иланочка, я помню, как будто это было вчера, что ты была беременна как раз перед самым началом этой проклятой войны. Как замечательно, что вы все пережили кошмар последних четырех лет. Мы также чудом это пережили, но это долгая история. Дай-ка я обниму вас всех».
Пока Ламмы и Мелманы обнимали друг друга, из дома вышел сын Мелманов Аркадий, которого близкие называли просто Эка.
«Эка, Экале, сынок! Посмотри, кто к нам пришел. Это семья Ламмов. Они купили соседский дом прямо перед войной», – воскликнула тетя Маня.
Аркадий был красивым мальчиком возраста Виктора. Он с любопытством посмотрел на вновь прибывших.
Тем временем тетя Маня обратилась к младшему члену семьи Ламмов. Она спросила Давида, как его зовут, и когда тот ответил, она обняла его и покрыла поцелуями.
«Самуил, скажи мне, где ты собираешься жить? – спросил Янкель. – Ты уже знаешь, что в вашем доме живет семья Кравченко и что глава этой семьи работает в КГБ? Что вы собираетесь с этим делать?»
Самуил ответил, что он хорошо осведомлен о сложных обстоятельствах, которые его ожидали. Тут вмешалась тетя Маня.
«Не беспокойся, Самуил. Самое главное, что наши семьи пережили эту ужасную войну. Закон на вашей стороне. Судью нетрудно будет в этом убедить, и в конце концов дом будет вашим. Тем временем, вам всем нужно где-то расположиться. Вы можете остаться в нашем доме, пока не вернете свой. Что скажешь, Янкель?»
«Я хотел предложить то же самое», – ответил Янкель.
«Мы, евреи, прошли через ад во время войны, и мы должны помогать друг другу, – продолжала тетя Маня, – кроме кухни у нас есть две комнаты: в одной из них вы и будете жить, пока в этом есть необходимость».
Доброе и щедрое предложение Мелманов позволило семье Ламмов жить с ними под одной крышей более года, пока они, наконец, не смогли доказать
Ламмы не хотели нанимать адвоката; они думали, что одного вида офицерской формы будет достаточно, чтобы доказать правдивость их требований. Кроме того, супружеская пара надеялась, что их право собственности может быть доказано по частично сохранившимися официальным архивам и показаниям свидетелей. Таковых было трое: Янкель, русская женщина, которую они наняли, чтобы покрасить дом после покупки, и некто Соломон Паскаль, брокер, который и продал дом Ламмам перед самой войной и в загородном доме которого Виктор скрывался от бомбардировок немцев в начале войны.
Семья Паскалей спасалась в Казахстане. Они частично были обязаны жизнью отцу Виктора. Основываясь на опыте Первой мировой войны, семья Паскалей считала, что предстоящая немецкая оккупация не несет в себе чего-то драматичного, и поэтому они не слишком беспокоились о будущем. Однако во время их разговоров в начале войны Самуил Ламм смог убедить Соломона Паскаля, что нацистские войска будут беспощадны по отношению к евреям. Самуил ошибался только в том смысле, что не только немецкие, но и румынские войска были жестоки по отношению к евреям. К моменту, когда семья Паскалей наконец решила покинуть город, у них не было другого пути к отступлению, как только на тележке с лошадью. Они решили перебраться на Восток в направлении города Рыбница. В то время как семья Паскалей, состоящая из Соломона Паскаля, его жены, сына и отца, медленно продвигалась на телеге по сельской местности, они не переставали удивляться, как мирно и спокойно все вокруг. Им казалось, что война прекратилась и вернулось мирное время. Они снова оказались в реальности, когда на одной из дорог их обогнало несколько военных машин. Из кабины передней машины вышел офицер. Он подошел к Паскалям и на чистом немецком приказал им поехать с ними и показать дорогу на Дубоссары. К счастью, отец Паскаля знал немецкий еще с Первой мировой войны, когда сражался в царской армии. Он объяснил офицеру, где находится город Дубоссары, и когда довольный немецкий офицер исчез в кабине автомобиля, тележка Паскалей продолжила свой путь на Восток. Через несколько дней Паскали благополучно добрались до Украины, где еще царила Советская власть.
Во время судебной тяжбы Самуил пытался убедить капитана КГБ покинуть дом добровольно, избегая судебных разбирательств, и предлагал ему всевозможную поддержку, например, оплату переезда или предоставление необходимой суммы денег. Это не убедило капитана покинуть дом. Однажды Самуил вместе с Давидом вышли на задний двор и оказались как раз у ворот капитана. Судя по внешнему виду, капитан Кравченко был пьян.
«Подойди сюда, Ламм», – сказал он Самуилу, который не ожидал никаких радикальных действий.
Когда Самуил подошел к капитану, тот внезапно схватил Самуила за руку и вывернул ее. Самуил закричал от боли.
«Прекрати, что ты делаешь!» – закричал он.
«С чего это вдруг? Я тебе сейчас покажу, что еще собираюсь с тобой сделать, – сказал пьяный агент КГБ, и с этими словами вытащил из кобуры пистолет. – Я просто убью тебя, если не прекратишь свои домогательства. Знаю я вас, евреев. Вы, должно быть, сидели где-то в глубоком тылу, пока я сражался на передовой, а теперь заявились, чтобы выставить отсюда меня, советского офицера».