На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма
Шрифт:
Вторая мировая война, как и следовало ожидать, очень сплотила людей, превратив общество в одну большую семью. Выживание семьи Иланы во время эвакуации из Молдовы в Узбекистан стало возможным благодаря многочисленным добрым делам многих неизвестных людей. Однако, как известно, ничто в этом мире не может быть совершенным.
Некоторые неприятные тенденции в обществе нельзя было искоренить даже во время суровых исторических событий. Таковым оказался упорный антисемитизм в Восточной Европе. Во время войны Виктор посещал среднюю школу для мальчиков в Андижане. Совместное образование было введено в Советском Союзе только в пятидесятые годы. По внешности Вити невозможно было определить, к какой этнической группе он принадлежал. Глядя на него, было невозможно разглядеть черты, которые антисемиты приписывают евреям. Кроме того, статус
В советской образовательной системе было обычной практикой проводить ежегодные медицинские осмотры непосредственно в школьных учреждениях. С этой целью школы посещали медицинские комиссии, состоявшие из врачей, медсестер и их помощников. В начале ноября такая комиссия заявилась в класс Виктора. Всех мальчиков вызывали в алфавитном порядке, поэтому Виктор Ламм был среди тех, кого рассматривали в середине списка. В ожидании медкомиссии, включавшей также осмотр половых органов, мальчики стояли рядом с врачами и медсестрами. Почти все дети военного времени были худенькими, как тростинки, с выступающими костями и угловатыми фигурами.
Очередь медленно двигалась, и вскоре подошел черед Виктора. Физическому осмотру каждого ученика предшествовало собеседование с одной из двух медсестер, которые задавали детям вопросы о семейной истории, аллергии и болезнях. Медсестра, которая опрашивала Виктора, была женщиной лет пятидесяти, с черными глазами, полными губами, темными волосами и добродушным выражением лица. Когда она посмотрела на имя и фамилию ученика, она широко распахнула глаза и пристально посмотрела на Виктора.
«Так тебя зовут Витя Ламм? Ах, ты ж, боже мой! Скажи мне, Витя, твои родители случаем не из Черного Острова? Маленький такой городок?» – спросила она, выразив живой интерес к делу. Когда Витя подтвердил ее слова, она еще более просияла.
Беда в том, что медсестра была малость глуховата, что заставляло ее говорить неестественно громким голосом, настолько громким, что в классе было слышно каждое слово, которое она произнесла.
«Витенька, это невероятно, – воскликнула медсестра, воздев руки. – Ты не поверишь, но я из того же города, что и твои родители. Вероятно, ты знаешь, что Черный Остров находится рядом с городом Проскуров. Если ты сообщишь маме мое имя, Шмушкевич Бася Израилевна, она сразу же меня вспомнит. Моя семья жила на той же улице, где жила семья твоей матери Иланы Фихман, и наши семьи ходили в одну и ту же синагогу. Я хорошо помню вашего деда Льва. Он был шойхетом, и у него был замечательный голос. Он пел в синагоге и говорил на прекрасном идише! Ты не поверишь, я была на свадьбе твоих родителей вместе с моими. Ах, какая это была свадьба! Где же твой отец?»
«Он на фронте. Воюет с немцами», – смущенно ответил Виктор.
Тот злополучный разговор стал роковым для Виктора. Класс, который не пропустил ни слова из разговора между Виктором и медсестрой, узнал «ужасную правду» о том, что Виктор Ламм являлся представителем еврейского народа.
«Так ты еврей», – первое, что услышал Витя, вернувшись на свое место, от ученика с Западной Украины, который сидел с ним за одной партой.
«Подойди поближе ко мне и покажи свою голову, – добавил сосед сзади со злобной улыбкой. – Дай-ка мне взглянуть на твои маленькие рожки».
Некоторые ученики громко засмеялись вместе с ним.
С тех пор любой мог безнаказанно издеваться над Виктором, и пока он не окончил школу в конце войны, его пребывание там было отравлено постоянными напоминаниями о его принадлежности к повсеместно оскорбляемой этнической группе. Виктор был единственным евреем в классе. Конечно, не весь класс, а где-то менее четверти из них были вовлечены в издевательства над Витей, но те, кто активно участвовал, делали это ежедневно, с удовольствием и без последствий. По разным причинам школьники редко жалуются учителям; мысль о том, чтобы рассказать о происходящем кому-нибудь из своих учителей, никогда не приходила ему в голову. Откуда он мог знать, что учитель, которому он будет жаловаться, сам не испытывает тайной враждебности по отношению к евреям? Чтобы отбиваться от насмешек физически, тоже речи не было, поскольку его мучители намного превосходили его в силе. Единственной стратегией, которая ему оставалась, было спокойствие, позволявшее ему демонстрировать, что слова хулиганов его нисколько не задевают. Никто не знал, что творилось ежедневно в сердце Вити, как он страдал, когда унизительные слова напоминали ему о ничтожном гражданском положении ребенка, отец которого сражался на фронте.
Мы
Один из таких случаев произошел с Давидом, когда ему было всего три с половиной года. К тому времени он научился ходить и повсюду напрашивался с Виктором, куда бы тот ни шел. Однажды поздним вечером Виктор решил выйти на улицу, просто чтобы подышать свежим воздухом, и уступил стремлению Давида сопровождать его. Был теплый и темный среднеазиатский вечер, когда, держа своего брата за руку, Виктор шел по большому внутреннему двору дома, в котором обитала их семья, направляясь на свет небольшого костра, горевшего поодаль. Луна еще не поднялась, и бездонное небо, усеянное бесчисленными звездами, было очень высоко над головой. К тому времени, когда они подошли, костер уже догорал. Давид никогда раньше не видел костров. Он стоял рядом с умирающим огнем вместе с небольшой группой детей и был очарован, глядя на светящиеся и слегка мерцающие вспышки тлеющих кусков дерева. Один из мальчиков поднял сухую веточку с земли и поджег ее от мерцавшего пламени костра. Он держал веточку в руке, а тонкий язычок пламени трепетал на противоположном конце. Этот тонкий язычок огня постепенно угасал, и все, что теперь осталось от него – яркая сияющая точка. Тот же самый мальчик стал вращать веточку. Благодаря остаточному эффекту зрения движущаяся одиночная искра превращалась в магические калейдоскопические фигуры – круги, овалы, восьмерки и эллипсы. На фоне окружавшей их ночной темноты все это показалось Давиду несказанной красотой. Прошло несколько десятилетий, прежде чем Давид понял, что нечто большее навсегда запечатлелось в его детском сознании в тот момент. Это была не просто красота, которую познал в тот момент Давид. Более значимым было ощущение, что вот он, маленький ребенок, глядя на яркую искру на кончике ветки, мог видеть, что она имеет отношение к бесчисленным звездам, которые светят ему из космоса. Окружающий мир объединился в единое целое и стал принадлежать ему. Он стремился поделиться с Виктором своим открытием, но был слишком мал, чтобы добиться успеха в выражении сложных чувств; только и мог он сказать Вите, что два слова: «Здорово! Правда?»
Чтобы увидеть удивительные вещи вокруг нас – нужно просто их искать. Иногда небольшое происшествие может показаться чем-то обыденным, но при более тщательном рассмотрении может открыться более глубокий смысл.
Дети, которым повезло жить в обеспеченных семьях, регулярно получают игрушки от своих родителей или опекунов, а те, которые живут в нищете, часто придумывают игрушки сами. Однажды Виктор принес домой из школы такую импровизированную самодельную игрушку. Она состояла из катушки из-под ниток с отверстием в центре. На одном конце этой катушки была закреплена резинка, которая превращала эту штуку в модифицированную рогатку. Благодаря резинке карандаш, оттянутый стрелком и выпущенный под ее напором, мог лететь вперед с приличной скоростью.
Однажды Давид заболел гриппом. Он лежал под одеялом на кровати с металлическими спинками. Его старший брат только что пришел из школы с импровизированной мини-рогаткой. В голове Виктора возникла «блестящая» идея: к задней спинке кровати он прикрепил шнурком небольшой флакон. Отверстие флакона было горизонтально повернуто к изголовью кровати. Затем он пригласил Давида принять участие в игре. По очереди они пытались попасть карандашом, выпущенным из такой рогатки, в отверстие флакона. Победителем становился тот, кто сможет попасть в цель. Принимая во внимание, что «устройство для стрельбы» было несовершенным, бутылка имела узкое отверстие, а расстояние до стрелка составляло более полутора метров, становилось ясно, что это была невыполнимая задача. Виктор выстрелил первым. Как легко можно догадаться, он промахнулся. Давид сказал брату, что попасть в бутылку невозможно, но Виктор сделал вид, что не слышал и безуспешно продолжал стрелять, пока ему это не наскучило. Затем он передал рогатку Давиду и предложил ему испытать удачу. Младший брат утверждал, что попасть в цель невозможно, но Виктор настаивал. Давид вложил карандаш в отверстие катушки, натянул резиновую ленту и выпустил карандаш. Ура! Произошло невозможное: с первой попытки карандаш благополучно попал внутрь флакона. Такой удачный выстрел может сделать только один раз в жизни.