На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма
Шрифт:
«Пожалуйста, будьте осторожны в будущем, – сказал он. – Вот, держите это».
Он вынул из кармана свой кошелек, взял деньги и отдал их Илане, которая забыла свою естественную гордость и приняла такой ценный для нее подарок.
«Плохие вещи случаются, уважаемая, но все будет хорошо, добро пожаловать в Узбекистан, – сказал служащий перед ее уходом. – К счастью, сейчас группа эвакуированных собралась на площади перед зданием железнодорожной станции. Идите туда со своими детьми, и специальный грузовик отвезет вас вместе с ними в местный пункт эвакуации».
Действительно, через полтора часа на площадь прибыл военный грузовик. Как это случалось и раньше, Илана с детьми была первой, кто занял место. Никто не возражал, когда водитель предложил Илане сесть с детьми в кабину машины.
Когда
Было уже три часа дня, когда семью Ламмов вызвали на собеседование. Главный зал эвакуационного пункта напоминал потревоженный шумный улей; у многих было напряженное выражение на лицах. Будущее многих семей и отдельных людей решалось именно в стенах этого здания.
Служащей, занимавшейся устройством Ламмов, была женщина средних лет, которая выполняла свою работу с самоотверженностью и вниманием. Она с искренним уважением и сочувствием отреагировала на рассказ Иланы. И все было гладко и многообещающе до тех пор, пока служащая не попросил Илану показать ей документ, подтверждающий, что ее муж находится на действующей военной службе. Илана ответила, что этого документа у нее нет. Служащая объяснила ей, что пока она не получит документ, свидетельствующий о том, что Илана является женой офицера, она не получит права на улучшенные продовольственные пайки и финансовую помощь.
«К сожалению, пока я не могу вам помочь, – сказала она, – но вчера я услышал по радио, что в Оренбургской области, в городе Бугуруслан, государство вскоре откроет Центральное справочное бюро, которое поможет вам найти своего мужа. А вы не расстраивайтесь, все здесь уважают матерей с детьми. Вместо того чтобы поместить вас в общежитие, как многие семьи беженцев, я предложу вам больше возможностей. Комната, в которой вы будете жить, небольшая, но она отдельная.
Еще одна служащая, женщина средних лет, проводила семью Ламмов и показала, где они будут жить.
Обещанное жилье было расположено в нескольких кварталах от эвакуационного пункта на Трудовой улице.
Илана не шла – летела. Наконец, после более двух месяцев скитаний по железнодорожным станциям, грузовым, пассажирским и тепловым вагонам, ее семья получила возможность нормально и спокойно жить в мире, который сошел с ума.
Комната, которую определили семье Иланы, еще вчера служила владельцам квартиры кухней. Владельцы квартиры, Горбуновы, встретили Илану с искренним гостеприимством. Миловидная тридцатисемилетняя Марья Петровна Горбунова была замечательной женщиной, которая в последующие годы многократно доказывала свою природную доброту. Среднего роста и веса, с бледной кожей, эта женщина очень сочувствовала Илоне. Еле большие голубые глаза излучали доброту. Прямые черные волосы были стянуты в пучок. В целом, она оказалась приветливой, доброжелательной, нежной и ласковой женщиной.
Ее муж, тридцатидевятилетний Анатолий Петрович Горбунов, квалифицированный рабочий, потерял один глаз на мебельной фабрике, где работал с юного возраста, и был освобожден от призыва. Кроме того, в детстве он также лишился одного из пальцев, упав с дерева. Анатолий Петрович был высоким, энергичным и спортивным человеком. Люди, которые не знали о его увечьях, намекали, что его место не в тылу, а в армии. И он, и его жена сделали все возможное, чтобы искренне помочь тем, кто страдал
Марья Петровна принадлежала к категории людей, всегда готовых помочь в беде. Во времена национальных кризисов, таких как революция и война, в Советском Союзе распространилась практика уплотнения, то есть «более компактного проживания», целью которой было превращение больших – в глазах властей – частных квартир в несколько коммунальных комнат. Первоначальным владельцам квартиры, как правило, разрешалось оставить одну или две комнаты для себя, в остальных комнатах их квартир размещали новых жителей. Коммунальные квартиры были в Советском Союзе не в новинку. Они стали нормой до войны, и такие квартиры все еще существуют во многих городах после падения советской системы в 1991 году. В одной из бывших частных квартир могло жить много семей. Подселение чужих семей в частные квартиры началось в 1919 году, когда Народный комиссариат РСФСР утвердил санитарные нормы жилья. Например, жилье в Москве было разделено на доли по десять квадратных метров (для взрослых или детей младше 2 лет) и пять «квадратов» на одного ребенка от двух до десяти лет. Однако в 1924 году, вне зависимости от возраста, была установлена единая норма в восемь квадратных метров.
В первые годы советской власти, а также позднее, городские советы активно создавали коммунальные квартиры, руководствуясь основным мотивом – «качественно уравнять жизнь рабочих и буржуазии».
Почти все мужчины-новобранцы из дворов того квартала, где жили Ламмы, сражались на войне. Марья Петровна, изначальная владелица квартиры, никогда не жаловалась на то, что ее просторную частную квартиру превратили в три коммунальные комнаты. Она искренне считала, что ее святой обязанностью было внести личный вклад в борьбу с фашизмом.
Комната семьи Иланы была очень маленькой, без каких-либо удобств, с одним окном, выходящим на террасу дома. В ее комнате были две узкие железные койки, маленький стол, один стул и небольшая металлическая ванна, которая служила для купания всех членов семьи. Внешняя терраса, окружавшая заднюю часть дома, была приятным продолжением маленькой комнатушки, в которой жили Ламмы. Для приготовления пищи все соседи использовали дровяные печи. Каждая семья отвечала за заготовку драгоценной древесины самостоятельно. Воду можно было брать из крана в середине двора. Для ночного освещения все использовали так называемую коптилку, примитивную масляную лампу: маленькую банку с фитилем в масле. Эта конструкция была известна с давних времен, когда не хватало света для чтения. После наступления темноты люди покидали свои комнаты, разогретые за день лучами южного солнца, и проводили время во дворе, разговаривали и пили чай. Керосиновые лампы считались роскошью, и те немногие, кто мог их себе позволить, выносили их на террасу или во двор, где стоял примитивный стол для игры в карты, домино или шахматы. Ночи на широте, где жили Ламмы, были темными, а огромное небо было освещено бесчисленными небесными светилами.
У жильцов и соседей Марьи Петровны была возможность слушать ее удивительно глубокий и сладкий голос. Она была особенно талантлива и артистична в исполнении старинных русских романсов и популярных песен, которые сопровождала игрой на гитаре. Илана и Виктор старались никогда не упускать шанс присутствовать на ее сольных вечерних концертах. Под влиянием ее голоса люди временно забывали о войне и невзгодах, которые навалились на них в последние месяцы и годы.
Небольшого пособия от государственного социального агентства, которое получала семья Иланы, было недостаточно для удовлетворения потребностей. Чтобы обеспечить семью, Илана начала работать на военном заводе, где изготовляли снаряды для фронта. Бюджет семьи был ничтожным, и почти все деньги расходовались на покупку продуктов. Когда Илана вышла на работу, а Виктор пошел в школу, заботу о Давиде взяли на себя соседи, главным образом, Марья Петровна и ее муж. Во второй половине дня, когда десятилетний Виктор приходил из школы, главной нянькой становился он. В таких обстоятельствах маленький Давид учился быть независимым и жить, полагаясь на свои собственные умственные и физические возможности. Он рос счастливым ребенком и почти никогда не болел; ему не требовалось практически ничего, кроме еды.