На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма
Шрифт:
Капитан отпустил руку Самуила, поднял пистолет и приставил ствол к его виску.
«Ты оставишь мою семью в покое?» – спросил он с мрачной угрозой в голосе.
«Хорошо, стреляй в меня, капитан. Давай, стреляй в меня на глазах у моего сына, – тихо сказал Самуил, бледный и неподвижный. – Расскажешь потом своему сыну, как ты убил офицера, который прошел всю войну, ежедневно встречался со смертью и награжден орденами и медалями. Давай, удачи! Стреляй! Я не боюсь».
В то время как Давид в состоянии чистой паники смотрел на обоих мужчин, слова Самуила каким-то образом произвели отрезвляющий эффект на капитана. Он убрал пистолет от виска Самуила и положил его обратно в кобуру.
«Хорошо,
Отец Давида, все еще бледный и потрясенный случившимся, взял своего сына за руку, и они отправились по своим делам.
Спустя много лет Самуил рассказал Давиду, что это был уже не первый случай, когда он почувствовал холодное прикосновение стали к своему виску. Во время войны, когда он был командиром службы снабжения и отвечал за продовольствие и алкоголь, под его ответственностью также находилось обеспечение встреч офицеров части с различными военными инспекторами, которые приезжали с проверками соблюдения правил и положений. Как только воинская часть Самуила прибыла в расположение, с инспекцией прислали генерал-майора. Вечером партийные офицеры подразделения праздновали очередную победу над немцами. Все было в соответствии с планом. На столе, за которым пили и ели офицеры, было достаточно еды и алкоголя в соответствии с военными стандартами. Поздно ночью, когда вся водка закончилась, жажда генерала все еще не была удовлетворена, и он попросил Самуила принести ему еще выпить. В этот относительно поздний час все младшие военнослужащие уже отправились спать, поэтому Самуил сам пошел на склад, чтобы принести требуемый алкоголь. На складе было темно, но Самуил торопился и решил не зажигать керосинку. В темноте он схватил предполагаемую бутылку водки и побежал с ней на вечеринку, чтобы помочь генерал-майору хорошо провести время. Действительно, при виде бутылки генерал-майор проявил нетерпение и скорее подставил свой граненый стакан.
Самуил вынул пробку из бутылки и быстро плеснул водки. Высокий чин поднес стакан ко рту, стал пить, и вдруг, поперхнувшись, с отвращением выплеснул жидкость прямо на пол. «Что ты пытался со мной сделать, мерзавец! – крикнул он Самуилу. – Ты не снабженец, ты немецкий предатель. Хотел отравить меня? Ну-ка сам хлебни того, что налил мне!»
Самуил взял стакан из руки генерала и выпил.
«Мне очень жаль, товарищ генерал-майор, – сказал он, выплюнув то, что только что глотнул. – Пожалуйста, простите меня. В темноте я перепутал бутылки и принес бутылку с уксусом вместо водки».
«Ага, запутался ты, – передразнил Самуила генерал-майор. – Я тебе покажу, запутался. Ты пытался отравить меня и теперь заплатишь за это. Следуй за мной!»
Самуил вышел вслед за генерал-майором, и они оказались во дворе.
«Вставай у ограды лицом ко мне, – строго распорядился генерал-майор, и когда Самуил повиновался его приказу, генерал вынул из кобуры пистолет и стал прицеливаться. Жизнь Самуила могла окончиться трагически, и семья Ламмов никогда бы не увидела больше своего мужа и отца, если бы не вмешательство командира Самуила, который, к счастью, появился на месте предстоящей казни.
«Товарищ генерал-майор, я прошу вас немедленно остановиться, – вмешался он, пока генерал-майор прицеливался в Самуила. – Мой снабженец – образцовый офицер. Мы прошли с ним огонь и воду, он один из моих лучших офицеров. Участвовал во многих боевых действиях. Я могу гарантировать, что он просто перепутал спирт с уксусом. Я проверил уксус, который он налил в ваш стакан. Это разбавленный уксус, и он абсолютно безвреден, товарищ генерал-майор. У меня некому будет заменить офицера Ламма, если вы его сейчас убьете!»
«Хорошо,
Долгое время Давиду пришлось забывать травмирующую сцену с капитаном КГБ, которую ему пришлось наблюдать, но каждый случай может принести свою пользу. Этот эпизод значительно сократил время возвращения семье Ламмов их законной собственности. На следующий день после инцидента Самуил Ламм оделся в офицерскую форму, увешанную всеми военными наградами, полученными во время войны, взял с собой в качестве живого свидетеля своего младшего сына и отправился сначала в милицейский участок, а затем в местный военкомат. Ветеранов после войны очень уважали, капитан КГБ получил выговор, после которого он пообещал больше никогда не поддаваться агрессии и не использовать оружие для угроз.
Между тем, в ожидании суда Ламмы продолжали жить в доме Мелманов. Обе семьи наслаждались компанией друг друга: семья Ламмов помогла обеспечивать их общий дом продуктами, и Мелманы продолжали выражать гостеприимство. Четыре члена семьи Ламмов жили все вместе в небольшой комнате, но, как говорится, «в тесноте, да не в обиде». Домашний питомец – маленький пес Тузик – развлекал обе семьи, особенно детей. Виктор был занят подготовкой к учебе в новой школе, в то время как Давид стал посещать детский сад, который был расположен относительно близко, поэтому он часто ходил туда самостоятельно.
Была только одна небольшая проблема. Если тетя Маня была воплощением доброты, то дядя Янкель, при всей своей добросердечности, проявлял одержимость, сосредоточенную главным образом на маленьком Давиде. Возможно, он решил, что у послушного и общительного Давида проявлялись «деструктивные тенденции», а может быть, это было желание взрослого доминировать над – в данном случае – маленьким существом, но этот человек наблюдал за каждым шагом Давида в своем жилище. Когда Давид читал детские книги или книжки-раскраски, дядя Янкель сидел рядом с ним и молча глядел на него, как будто ожидая, что ребенок в любую минуту изменит свое мирное поведение и переключится на разрушительную деятельность. Когда Давид при движении спонтанно касался каких-то предметов в комнате или пытался играть с маленьким Тузиком, дядя Янкель тут же произносил ненавистное Давиду слов «Нех», что означало «Нет». Дядя Янкель никогда не объяснял, что именно означает это его «Нех», но это постоянное «Нех» постепенно парализовало маленького ребенка. Давид делал все возможное, чтобы не прикасаться к чему-либо, но «Нех» не прекращалось.
Легко распознать жестокое обращение с ребенком, когда ему наносится физическая травма, но не менее травматичной иногда является словесная обида, которая, как правило, остается безнаказанной.
Однажды вечером Илана и ее дети сидели в комнате своих хозяев. Илана чинила одежду, Виктор делал домашнее задание, а Давид рассматривал картинки в популярной детской книжке Корнея Чуковского. Вдруг дверь распахнулась, и в проеме появились Самуил и Мелмен с сияющими от радости лицами.
«Мы победили, мы победили! Ура! – громко закричал Самуил. – Через три недели мы будем жить в нашем собственном доме. Об этом я узнал в суде. Янкель, Маня, Паскаль и еще два человека стали свидетелями того, что этот дом до войны был нашим. Однако самым важным оказалось то, что в сохранившихся архивах нашлось четкое подтверждение того, что прежде это была наша собственность. Поэтому судья решил, что мы являемся законными владельцами. Спасибо, дорогие хозяева, за все, что вы для нас сделали».