На земле штиптаров
Шрифт:
— В самом деле? Это меня радует.
— Да, она лежит рядом с Баварией, — там, где течет Волга, — и рядом со Швейцарией, — там, где Дунай впадает в Средиземное море.
— Я рад слышать, что ты знаешь границы моего отечества. Здесь редко встретишь людей, обладающих подобными познаниями.
— Они ничему не хотят учиться, — польщенно ответил он. — А вот мои глаза и уши всегда отверсты, и я никогда ничего не забываю. Я знаю о твоем отечестве больше, гораздо больше.
— Это я уже заметил.
— Вашего
— У тебя есть пиво? — перебил я его. — Ты сам, наверное, варишь пиво?
Я подумал, не заглянул ли сюда бравый Байер, чтобы в обмен на свой рецепт открыть здесь свободную торговлю.
— Да, — ответил он, — я сам его готовлю; оно очень пьянит, особенно летом.
— Что ты кладешь туда?
— Господин, я не выдаю такие секреты.
— А почему?
— Это великая тайна.
— Ох! В Баварии эту тайну знает любой ребенок. Я даже знаю несколько разных секретов приготовления пива; мне известно, как делают темное и светлое пиво, тяжелое и легкое, а также очень светлое пиво, которое называют белым.
— Господин, так ты более искусный пивовар, чем тот, кто побывал у меня и научил этому ремеслу.
— Откуда прибыл тот человек?
— Из Стамбула.
Ага! Это, конечно, был он [15] .
— И куда он держал путь?
— На родину.
— А куда он поехал отсюда?
— Он направился к Туне.
К Дунаю. Стало быть, на север. А я направлялся на запад. Конечно, я не мог настичь резвого посланца Гамбринуса. Я бы рад был какое-то время следовать «по его стопам, покрывшись румянцем», то бишь покраснев за его ученика, у которого недавно пригубил одно турецкое изделие, изготовленное по этому немецкому рецепту.
15
Очевидно, имеется в виду известный пивовар Байер.
— Я уже слышал о нем и пил его пиво, — заметил я.
— Каким оно было, господин?
— Очень… теплым.
— Так нужно добавить к нему колодезной воды да похолоднее. Хочешь принесу полный кувшин пива?
— Да.
— Большой кувшин?
— Дай сперва маленький попробовать.
Он удалился в тот момент, когда вошли трое моих спутников. Они отвели лошадей на пастбище, лежавшее позади дома, и передали на попечение пастуха. Когда я сказал им, что угощу их пивом, они живо обрадовались. Впрочем, мне показалось, что они сделали это скорее из любезности, нежели повинуясь внутреннему инстинкту. Конечно, их не мог не обрадовать главный
Хозяин принес кувшин, вмещавший, пожалуй, полтора литра. Я смело открыл рот и приложился к кувшину. Верно, в нос ударила углекислота.
— Где ты хранишь это пиво? — спросил я.
— В больших кувшинах, а горлышко плотно затыкаю.
— Зачем ты затыкаешь его?
— Потому что тогда в пиве возникают газы, и вкус его становится лучше. К его поверхности поднимаются пузыри и пена.
— Кто же тебе показал этот рецепт?
— Беверьяли, научивший меня варить пиво. Попробуй-ка!
Я не только попробовал, но и выпил, потому что напиток был вовсе не таким скверным. Моим спутникам он тоже понравился. Тогда я заказал себе кувшин куда больших размеров и этим, как заметил, моментально завоевал сердце болгарина.
Он принес другой кувшин — его содержимого нам, пожалуй, хватило бы до позднего ужина — и спросил, не хотим ли мы вдобавок перекусить.
— Позже! Сейчас пока нет, — ответил я. — Сперва нам надо переговорить с одним из жителей этой деревни. Ты знаешь всех людей в округе?
— Всех.
— И мясника Чурака?
— И его. Он был мясником, а сейчас торгует скотом и разъезжает повсюду.
По мне, милее всего было бы пойти к Чураку и заглянуть к нему домой. С людьми лучше всего знакомиться у них дома; там вернее всего поймешь, что это за люди. К сожалению, я не мог сейчас ходить. А попросить, чтобы меня принесли к нему в дом, было бы и неудобно и смешно.
— Как ему живется сейчас? — осведомился я.
— Очень хорошо. Раньше он был беден, но торговля, кажется, приносит много денег; теперь Чурак — один из самых богатых людей в округе.
— Много ли хорошего о нем говорят?
— Конечно. Он человек дельный, набожный, очень уважаемый; он немало хорошего сделал. Если у тебя какие-то дела с ним, то ты убедишься, что он человек честный.
— Это меня радует, ведь мне хотелось заключить с ним своего рода сделку.
— Важную?
— Да.
— Значит, ты лишь на какое-то время остановился у меня, а потом будешь жить у него?
— Нет, я останусь у тебя. Мне Сбиганци понравились; мне очень красочно описали эту местность…
— Вот в таком краю мы живем, господин, да, вот в таком. Он окружен двумя реками — уже хорошо. А какие великолепные горы тянутся вверх, в Слетово, и еще дальше. Тут так и тянет всюду побродить.
— Мне это говорили. Особенно романтична, наверное, дорога к Дерекулибе.
Я умышленно повернул наш разговор к домику, затерянному в ущелье. Я хотел из уст этого постороннего человека узнать, что же это за место.
— К Дерекулибе? — переспросил он. — Не знаю такого места.
— Значит, это малоизвестное место?