На земле штиптаров
Шрифт:
— Ты куришь? — изумленно спросил он. — А там, на улице, сражаются!
— Разве я могу им помочь? Если бы ты был порядочным человеком, то поспешил бы за ними!
— Благодарствую! Меня это не касается.
— Тогда тоже покури!
— У меня еще дрожат все члены. Твое старое ружье грохотало, как пушка!
— Да, оно и впрямь наделено могучим басом; оно солидное, как матрона. Давай-ка снова зарядим его. Ты видел, как это здорово. Если бы оно не было заряжено, мне не повезло бы.
— У тебя же был карабин!
— Его
— Ты ведь все равно выстрелил бы в убийцу!
— Нет. Я же не видел его. Я стрелял не в него; я видел перед собой лишь дуло его ружья. Он целился мне в лоб. Мне ничего не оставалось, кроме как выстрелить в ствол, направленный в меня, и мне это удалось.
Женщины и дети во дворе были охвачены настоящей паникой. Они, конечно, слышали выстрелы и видели бегущих мужчин. Все знали, что поблизости находились аладжи, и потому всех охватило страшное волнение.
Но вот шум стих, дверь в прихожую открылась. Оско, Омар и Халеф вернулись. Последний выглядел скверно. Его одежда была перемазана грязью и кое-где порвана; по лбу стекала кровь.
— Ты ранен? — испуганно спросил я. — Это опасно?
— Я не знаю. Посмотри, сиди.
— Воды!
Воды под рукой не было, тогда я обмакнул носовой платок в кружку с пивом и вытер лицо маленькому герою.
— Слава богу! Пуля лишь слегка задела тебя, — успокоил я малыша. — Через две недели рана заживет.
— Рад слышать! — улыбнулся Халеф. — Но все было куда опаснее; речь шла о моей жизни.
— Кто стрелял в тебя? Манах эль-Барша?
— Нет, другой.
— Ты его узнал?
— Нет. Было темно, и я не разглядел его лицо, хотя наши бороды были так близко, что мы едва не поцеловались.
— Полагаю, что это был брат мясника.
— Возможно, ведь действовал он как мясник.
— Рассказывай-ка! А Омар пусть принесет перевязочные средства; они в моей седельной сумке.
— Ладно, дело шло очень быстро. Когда я высунул голову в окно, то увидел лежавшего внизу человека. Я хотел прыгнуть на него, но ты вцепился в меня сзади. Я вырвался, но, пока вылезал из окна, он вскочил и побежал.
— Это был Манах эль-Барша. Сегодня, когда я подслушивал разговор в лесу, он как раз похвалялся своим сообщникам, что рад был бы стрельнуть в меня. Он это сделал. Так что очень рискованно выдавать себя за людей, которых пуля не берет.
— Ого, они всерьез метили в нас. Ты сидел будто мишень. Негодяи видели это и решили тебя убрать. Застрелить тебя поручили Манаху, раз он так хотел убедиться, что твоя голова тверже всякой пули. В любом случае они покушались на убийство; можешь положиться на это.
— Вероятно, так и было.
— Итак, дальше! Я живехонько спрыгнул вниз и, наткнувшись на что-то длинное и узкое, рухнул наземь. Должно быть, это было ружье, лежавшее возле дома.
— Когда я выстрелил,
— На какое-то время он наверняка потерял сознание, иначе бы он там не лежал. Я мигом вскочил и бросился за ним. Когда он пробегал возле ворот, я его узнал и крикнул вам.
— Я тоже его узнал.
— Он был как огонь, но я наседал ему на пятки. Тут он споткнулся и упал. Я был так близко от него, что не сумел остановиться и, наткнувшись на него, тоже свалился. Он этой заминкой воспользовался, вскочил на ноги и убежал.
— Это было глупо. Он мог бы наброситься на тебя.
— Конечно. Эти плуты ни на что не годятся.
— Кто же стрелял?
— Я. Поднимаясь, я достал из-за пояса пистолеты и выстрелил в него. Только я тоже сглупил и стрелял на бегу. Если бы я остановился и спокойно прицелился, я бы точно в него попал, ведь мои пистолеты бьют далеко. Уж такой момент точно не повторится.
Омар вернулся, принеся материалы для перевязки.
— Под окном лежит ружье Манаха, — сказал ему Халеф. — Принеси его сюда.
— Но я тоже хочу послушать твой рассказ.
— Я подожду.
— Когда Омар принес ружье, выяснилось, что Манах наверняка получил увесистую оплеуху, ведь приклад треснул. На дуле хорошо были видны следы от моих пуль.
— Оно же не заряжено, — сказал Халеф, усердно вытирая кровь с лица. — Значит, он выстрелил в тебя.
— Конечно! Почти одновременно со мной.
— Тогда пули, выпущенные из твоего ружья, подбросили его вверх, а его пуля наверняка застряла где-нибудь в стене, возле самого потолка.
Оско взял лампу и вскоре нашел отверстие, в которое вошла пуля.
— Вот она! — сказал он. — Она бы сидела сейчас в твоей голове, сиди, если бы я вовремя не заметил, что в тебя целятся из ружья.
— Да, я обязан тебе жизнью.
— Я горд этим. Мы многим обязаны тебе, особенно я, ведь ты освободил мою дочь из рук этого Абрахима Мамура. Теперь вот и я оказал тебе небольшую услугу.
— Небольшой эту услугу я бы не назвал. Я тебе благодарен от всего сердца.
— Тебе не нужно меня благодарить. Любого другого на твоем месте застрелили бы, хоть я его и предупредил бы. Как же ты догадался выстрелить прямо в ствол, чтобы отвести его в сторону? Ты ведь мог просто пригнуться.
— Он все равно бы нажал на спуск и тогда попал бы в тебя. Он уже взял ружье на изготовку.
— Значит, ты меня хотел спасти?
— Да, я так думал. И раз уж мы нашли его пулю, можем поискать и мои. Они отлетели от его ствола одна вниз, другая вверх, и обе свернули в сторону. Посмотрите-ка на краю окна.
Верно, они застряли почти рядышком в мягком необожженном кирпиче. Оско извлек их.
— И ту, вверху, я тоже возьму себе, — сказал он. — Сохраню-ка я их на память о пережитых минутах. Продолжай, Халеф!