На земле штиптаров
Шрифт:
— Знаю, конечно.
— Тогда нечего беспокоиться из-за гибели мясника. Людям его племени все равно, по праву ли я убил его или без права; по закону кровной мести я виновен; родственники убитого должны расправиться со мной. Тебе тут вмешиваться незачем.
— Ах! — он глубоко вздохнул. — Я только рад этому.
— Так, значит, мы сошлись. Но есть и еще один убитый.
— Кто это?
— Тюремщик из Эдрене. Он освободил одного арестанта и помог ему бежать, а тот его убил. Там же, вместе с
— Так, ты и в него стрелял. Ну, господин, ты ужасный человек!
— Все наоборот, я очень добрый человек, но в этих обстоятельствах я не мог поступить иначе.
— Как же все произошло?
— Подсаживайся к нам; я расскажу тебе все.
Он уселся, и я начал рассказ. Времени у нас было много. Поэтому я говорил подробно. Я рассказал ему также, почему мы преследовали Баруда эль-Амасата. Теперь он ясно понимал наши намерения и знал, с какими негодяями мы имеем дело. Когда я умолк, он сокрушенно поник головой.
— Слыханное ли это дело! — вымолвил он. — Вы словно воины халифа Харуна ар-Рашида, разъезжавшие по всей стране, чтобы покарать зло и вознаградить добро.
— О нет! Мы вовсе не те славные, благородные люди. Ведь негодяи, о которых я рассказал, причинили зло нам самим или нашим друзьям. Сейчас они замышляют новые преступления, и мы последуем за ними, чтобы им помешать. Что ты намерен делать теперь?
Он потер голову руками и наконец ответил:
— Дай мне дельный совет.
— Ты чиновник и сам должен знать, что предписывает тебе долг. Мой совет тебе не нужен.
— Я знал бы, что мне делать, если бы ты не совершил огромную глупость. Почему ты лишь ранил Мубарека в локоть? Неужели ты не мог прицелиться ему в голову или грудь? Он бы отправился в мир иной.
— И это говоришь ты, киаджа!
— Нет, с тобой говорит сейчас не киаджа. Если бы старик был мертв, я бы похоронил всех троих и ни слова не сказал об этом. Теперь же мне надо схватить его и предать суду. Дело плохо.
— Я не вижу тут ничего плохого. Тебя же наградят. Он сбежал из тюрьмы в Остромдже. Ты схватишь его и отправишь в Ускюб. Вот и все дела.
— Мне же придется ехать туда, чтобы отчитаться. И вам тоже — как свидетелям или обвинителям.
— С удовольствием.
— Да, потом вы уедете отсюда, а дружки этого старика расправятся со мной и оставят один окоченелый труп.
— Да, жарко, пожалуй, тебе будет, но что в этом плохого? От этого не окоченеешь.
— Не издевайся! Ты же не знаешь, как плохо мне будет. Я говорю, если бы ты застрелил негодяя, не было бы никаких забот. Я бы за это не отвечал. А если ты прибудешь как свидетель в Ускюб, ты не уедешь из наших краев живым. Свершится кровная месть.
— У мясника есть мужчины в родне?
— Да,
— Ты не знаешь, дома ли он сегодня?
— Здесь он, мой слуга ведь передал послание ему, а не самому Чураку.
— Гм! Тут есть над чем задуматься. Если он таков, как его брат, я найду способ защититься.
— Одного поля ягода. Я-то считал, что Чурак куда порядочнее, чем он. А раз Чурак сам оказался мошенником, то брат его, стало быть, продувная бестия. Пока ты здесь, тебе придется опасаться за свою жизнь. Поэтому хочу дать тебе хороший совет: немедленно садись в седло и поезжай в Каратову. Я найду вам проводника.
— Мы не хотим туда ехать.
— Но ведь мясник же об этом сказал!
— Это была ложь. Мы направимся отсюда в Ускюб, и это весьма кстати. Если ты повезешь туда старого Мубарека, мы будем твоей охраной.
— Боже упаси! Нас застрелят в дороге!
— Если только мы глупо возьмемся за дело.
— Я вижу, ты совсем не представляешь здешней обстановки. Ты со своими друзьями очутился в смертельной опасности; ваша жизнь висит на волоске, за вашу судьбу нельзя поручиться. Уезжайте отсюда. Для вас это лучший выход.
— Да и для тебя лучше всего нас прогнать! Не правда ли?
Этот вопрос чрезвычайно смутил его. Он с такой настойчивостью уговаривал меня лишь потому, что заботился о самом себе. Конечно, человек он был храбрый, но, будучи сыном своей страны, знал, как шаток здешний закон.
— Почему же для меня? — переспросил он.
— Когда мы уедем, ты отпустишь старого Мубарека восвояси. Тогда тебе нечего будет опасаться мести; наоборот, ты заслужишь его благодарность.
Он покраснел: я попал в точку. И все же он произнес:
— Не думай обо мне! Я поступлю так, как велит долг; волнуюсь же я лишь из-за вашей безопасности.
— О нас тебе нечего волноваться. Мы уже доказали, что чужая помощь нам не нужна. Собственно говоря, мне сегодня надо было обратиться к тебе ради защиты от наших врагов, но я не стал тебе докучать; я знал, что мы и сами справимся. Нам и впредь не нужны ни твои советы, ни твоя поддержка. Ведь именно тебя мы должны благодарить за то, что оказались в такой опасности.
— С какой стати? — спросил он.
— Потому что ты нас уверил, что ни один посторонний не приезжал к мяснику, а ведь они прибыли сюда раньше нас.
— Я не знал этого; их же не было в деревне. Чурак встретил их за околицей. Я ведь сказал тебе, что он вернулся домой верхом. Он наверняка встретил их и сговорился с ними.
— Видимо, да. Ладно, я не уезжаю сегодня из Сбиганци, а заночую у тебя. Что ты думаешь делать с теми тремя, которых мы оставили в ущелье?
Он снова почесал за ухом.
— Господин, оставь меня в покое с этой историей!