Набат
Шрифт:
— Нет, — возразила Мунира. — Это я сделаю все возможное.
Она взяла кольцо и надела его на палец. Затем серпы Фарадей и Вирсавия сжали кулаки, вставили кольца в плашку и перевели рубильник.
На поверхности бушевал огонь, возникший после взрыва первого корабля. Здания, деревья, все, что могло гореть, погрузилось в кромешный ад, словно атолл вновь превратился в кратер ожившего вулкана.
А затем на плато сдвинулся тяжелый люк, который не открывался сотни лет, и посреди языков пламени выросли два зубца гигантского передатчика. Зафиксировав свое положение,
Сигнал длился долю секунды. Единичный резкий всплеск гамма-излучения. Но не целая гамма, а лишь одна нота. Ля-бемоль или соль-диез — тут можно спорить.
В бункере Фарадей и Мунира почувствовали вибрацию, но она исходила не от передатчика.
Она исходила от их рук.
Фарадей взглянул на свое кольцо и увидел, что по бриллианту побежали тонкие как волос трещинки, словно на поверхности скованного льдом пруда. Он понял, что происходит, за секунду за того, как это случилось.
— Отвернись!
Словно «до» верхней октавы, от которой лопается тонкий хрусталь, гамма-излучение распылило бриллианты, и когда Фарадей и Мунира посмотрели на кольца, камни из них исчезли. Остались лишь пустые оправы, а по пальцам потекла вязкая темная жидкость, слабо пахнущая металлом.
— И что теперь? — спросила Мунира.
— А теперь, — ответил Фарадей. — Ждем и наблюдаем.
Серп Сидни Поссуэло был у Верховного Клинка, когда у обоих взорвались кольца. Потрясенный, он взглянул на руку, потом поднял глаза на Тарсилу и обнаружил, что половина ее лица обвисла. И не только лицо, но и половина тела, словно мозг Тарсилы пережил массивное кровоизлияние, с которым не смогли справиться даже наниты. «Может, попал кусочек бриллианта?» — подумал Поссуэло. Может, кольцо взорвалось с такой силой, что фрагмент камня врезался в мозг. Но входной раны не было видно. Верховный Клинок испустила последний дрожащий вздох. Как странно… Какое злополучное стечение обстоятельств… Без сомнений, скоро прилетит амбу-дрон и отвезет Тарсилу в центр оживления.
Но амбу-дрон так и не появился.
В Фулькруме разлетелось вдребезги стеклянное шале, венчавшее башню серпов, — это взорвались сотни тысяч хранящихся в нем камней. Осколки стекла и бриллиантов просыпались дождем на улицы внизу, а темная жидкость, заключенная в камнях серпов, испарилась под дуновением ветра.
Там, где находился Эзра ван Оттерлоо, никаких колец серпов поблизости не было. И все-таки через несколько часов после того, как взорвались бриллианты, его рука окоченела настолько, что он выронил кисточку. Окоченение обернулось болью в руке и плече, потом возникла тяжесть в спине, перешла на грудь, и ему стало трудно дышать.
Внезапно он очутился на полу. Он даже не помнил момента падения — все было так, будто сама земля поднялась, схватила его и бросила вниз. Боль в груди росла, все вокруг потемнело, и в момент озарения он понял: пришел его последний час. И что-то подсказывало, что к жизни он уже не вернется.
Он
Ему не удалось стать таким художником, каким мечталось. Но, может быть, в мире остались другие художники, которые переживут эту боль в сердце, что бы она ни значила. Возможно, они найдут в себе страстность, которой лишен он, и создадут картины, способные вызвать у людей слезы, — такие же шедевры, как великие произведения искусства, созданные в смертные времена.
Он ухватился за эту надежду, и она помогла ему достойно встретить конец.
Завет Набата
«Восстаньте! — возгласил Набат посреди страшного Грома. — Вознеситесь и покиньте это место навсегда, ибо нашел я для вас страну в вышине». И Набат ступил в кольцо огня, и погрузив руки свои в серное пламя, вознес нас в лоно небесное, где мы спали, покуда Тон не призвал нас родиться заново и вечно помнить, что Набат остался в Месте Покинутом, чтобы нести надежду и интонировать песни исцеления старому израненному миру. Возрадуемся же!
Вознесение на Серном Пламени — это еще одно из наших глубинных верований. Ученые, ломающие копья по многим поводам, не оспаривают, однако, истины Вознесения, выдвигая лишь различные ее интерпретации. Наилучший подход в данном случае — проследить истоки предания в ранних рассказах. Мы можем с уверенностью сказать, что выражение «кольцо огня» относится к колесам Возничего. Возничий, похитив солнце в Месте Покинутом, перенес его на Арию и таким образом оставил старый мир во мраке. И по сей день мы верим, что дух Набата окормляет свою паству на бессолнечной земле и поет ей, ибо люди там нуждаются в нем гораздо больше нас.
Симфоний слишком полагается на устную традицию. Серное Вознесение может означать великое множество событий. Взять, к примеру, извержение вулкана, выгнавшее наших подземных предков на поверхность — тогда они впервые увидели звезды. А уж думать, будто Возничий похитил солнце, и вовсе абсурд. Фактически, наши великие мудрецы теперь считают, что возничий был не один, их было много, и они пронесли солнце сквозь бесчисленные небеса. Или, напротив, не существовало вообще никаких возничих. Но какова бы ни была истина, я знаю, что однажды она будет познана, и тогда мы действительно возрадуемся.
52 Девяносто четыре и восемь десятых
Где-то далеко-далеко люди бережно укутали серпа Анастасию в ее же собственную мантию, как в саван. Они аккуратно зашили его, украсили как могли, и поместили тело в трюм. Единственный бирюзовый саван среди множества бесцветных рогож. Не прошло и нескольких минут, как тело Анастасии замерзло.
— Ты не можешь просто оставить ее лежать в трюме! — кричал Роуэн Перистому Облаку. — Ты же хотело, чтобы она возглавляла экспедицию! Она сама мне это говорила!