Набат
Шрифт:
Первой с воем подъехала санитарная машина, минутой позже — опергруппа во главе с Бехтеренко. Вкратце обсказывая суть происшедшего, Судских наблюдал исподволь, как делали перевязку красномордому, как оттащили от убитого женщину без чувств и усадили под киоск, как уложили забитого на носилки, а на другие убитого им ефрейтора. У первого бородка вздернулась к небу, словно требовал мертвец отмщения, лицо ефрейтора было просто усталым от земной суеты. В сторону красномордого Судских не хотел глядеть. Уже понял: там его встретит взгляд приговоренного стрельца с картины Сурикова «Утро
— Натворил ты, Игорь Петрович, — выслушав Судских, участливо заметил Бехтеренко. — Не отмоешься.
— Не собираюсь. Пусть Мастачный отмывается, — раздраженно ответил Судских и протянул Бехтеренко папку: — Держи.
— Эге! — оценил содержимое Бехтеренко. — Откуда?
— Менты расклеивают. Сделаешь так… — Он чуть помедлил, обдумывая распоряжение. — Подъедет Мастачный, с ним майор Веденцев. Майора сразу под арест вместе с этими… — он показал кивком головы на милиционеров, — сусликами. Сам останешься, пока Мастачный не проведет дознание. Не вмешивайся без нужды, но у нас с Мастачным договор: ты — старший.
— Понял, Игорь Петрович, — поправил автомат под рукой Бехтеренко. — Не заржавеет.
— Тогда я поехал. Пора, — кивнул Судских. — Со стрельцом вот только попрощаюсь…
На недоуменный взгляд Бехтеренко он не ответил.
Опергруппа держала всех задержанных в кольце. Люди боязливо молчали, любопытных не было.
— Что скажешь, патриот херов? — спросил Судских красномордого. Его перевязали, куртка болталась на другом плече, еще более увеличивая сходство со стрельцом.
— А скажу, что в России только так патриотов и называют. A 1ы мудак, начальник, хоть и важная птица.
Кому бы другому подобное оскорбление принесло много неприятностей, а на этого подбитого зла не было, и слов для достойного ответа не находилось. В прежней жизни они с ним расходились как в море корабли, далекие друг от друга, со своими портами захода, своими курсами и скоростями, а вот столкнулись неожиданно.
— Кто велел забить мужика?
— Никто. Ты меня не защитил в 91-м, не спас в 93-м, не освободил в 96-м, не помог в 98-м, теперь не спрашивай. Нет у тебя таких на меня прав.
— Ты мне еще семнадцатый припомни.
— Бог припомнит.
— А Бог велел: «Не убий…»
— Знаю я этот прикол, начальник. Этот жидяра насобирал бы деньжат у нашей сердобольной нищеты и аля-улю в страну обетованную, а я опять в дураках на своей собственной. И не мне тебе рассказывать, кто мутит воду, кто погоду на жидовских погромах делает. И это ты им служишь, на импортных джипах порядок устанавливаешь. Тьфу ты! — сплюнул он. — И хочешь, чтобы нищий у нищего пупа не драл. Так что топай, начальник, по своим высоким делам, пусть твои ищейки терзают меня, не пачкайся.
— Грамотно излагаешь, — остановил его Судских. — А какую ты для себя сам разницу провел интернациональную?
— Ничего ты не понял, — отвернулся тот. — Я прошел такое в Афгане и Чечне, какое тебе и не снилось.
— Ты что, строевой?
— Строитель я, твою мать! — обозлился он. — Да еще какой был строитель! А теперь спился. Жена ушла, за стакан водки я любого грохну, а еще десять лет назад за соседа-еврея под
По трассе приближался кортеж с воем сирен, в искрах проблесковых маячков на крышах машин.
«Мастачный спешит», — понял Судских.
— Бехтеренко! Святослав Павлович! — крикнул он, и когда тот приблизился, кратко сказал: — Этого заблуду быстро в наш госпиталь под надежную охрану. Потом разберусь. Семь бед — один ответ.
3 — 17
Мастачный был очень взвинчен. Неприятный разговор мог состояться в любой момент, и он всеми силами оттягивал его, выражая неподдельный интерес к информации Христюка о заседании у президента. Длилось бы оно хоть вечность и рассказ вместе с ним!
Как обычно, каждое ведомство перекладывало ответственность на другие, выпячивая свои собственные заслуги. Все управления по борьбе с преступностью объединились против ФСР, дескать, они, не щадя живота своего, отлавливают смутьянов, а ФСР ставит палки в колсса. Со всех сторон обыграли события у деревни Карпово: как, мол, слаженно был отработан план захвата и как ФСР все испортило, а непосредственное участие шефа УСИ Судских привело к трагедии. Генеральный прокурор со своей стороны добавил ложку дегтя, комментируя убийство Нины Мотвийчук: дескать, генерал Судских надавил на него, потребовал ордер на обыск и арест, хотя этим непосредственно обязана заниматься районная прокуратура. Опять вмешательство УСИ создает дополнительные трудности органам дознания. И давно пора разграничить сферы деятельности, не дело службе стратегических исследований вмешиваться в оперативно-розыскную работу, и непонятно вовсе, почему у этого скорее теоретического ведомства оснащенность техникой и людьми на три-четыре порядка выше, а милиция вынуждена обходиться старьем и неполными штатами, но отвечать за все.
— И что Судских? Съел? — выразил живое участие к рассказу шефа Мастачный.
— То ли ты этого жука не знаешь, — отвечал Христюк раздраженно. — Выкрутился. Во-первых, сказал: он выполнял личное распоряжение президента, и президент подтвердил это. Во-вторых, вытянул за ушко начальника президентской охраны генерала Шумайло: сказал, что тот, непонятно почему, занимается отрядами юнохристианцев, из-за которых провалился план спокойного захвата Трифа в Карпово.
— Наехал на Шумайло? — неподдельно изумился Мастачный.
— Еще как наехал! — подтвердил Христюк. — Слава Богу, мы за его спиной отсиделись, я сидел и не дергался. А Генераль-ному прокурору Судских вообще всыпал по первое число. Если бы, сказал, в такое сверхважное заведение отбирали кадры тщательно и при отборе советовались с УСИ, много бы чего не произошло. Ордер на обыск и арест он затребовал до убийства, и еще очень надо разобраться, от кого утекла информация. А потом, Вася, как взялся шерстить всю Гснпрокуратуру, такие факты нарушений выложил, что Генеральный за сердце схватился. Ты послушай: тут и педризм, и разврат изощренный среди важняков, и взятки, а этот, зам его…