Набирая силу
Шрифт:
– А где караулить? – спросил я.
– Да где же ещё, если не на входе. Я думал, ты умнее, и сам это понимаешь.
Поднимаясь, я мрачно заявил:
– Тогда пойду.
– А отвар попить? – встрепенулся Бяка.
– Я и остывший попью.
– Тогда я котелок рядом с костром оставлю. Совсем не остынет, тёплым будет. Вкусным. Лишь бы никто не выпил. Особенно Мелк… господин Гурро. У него хороший аппетит, и ест он много. И пьёт.
– Ты думаешь, я не услышал, как ты чуть меня не обозвал? – мрачно спросил лесовик.
– Я
– Не забывайся, упырь, ежели лишних зубов нет.
– Я помню, господин Гурро, я всё помню. Случайно вырвалось. Я больше…
Продолжение покаянной речи я не услышал, потому что скрылся за поворотом пещеры. Точнее даже не пещеры, а какого-то древнего, почти до основания развалившегося сооружения. Располагалось оно у подножия холма, и его не так давно присыпало оползнем, сошедшим со склона этого самого холма. Картина красноречивая, несмотря на многие годы, миновавшие со времён этого события.
Сооружение обозначено на карте, и Мелконог почему-то заявил, что шагать надо именно к нему. Мол, именно там у нас есть шанс спокойно провести ночь.
Я бы так не сказал, потому что мне здесь сразу не понравилось. Одна лишь куча костей в провале, где открывался лаз в подземелье, много о чём нехорошем говорит. Странно, что Мелконог не обратил внимания на этот и прочие нехорошие следы.
Ну да он лесовик опытный, ему виднее.
Однако надо помнить, что при всей своей опытности Гурро не сумел отвертеться от поимки. Причём схватили его не отборные головорезы Императора боли, а небольшая шайка рабовладельцев, чужими руками добывавших руду и драгоценные камни. И не подоспей я с Бякой, так бы и болтался он в клетке. Плюс с тем тёмным магом и скелетом Мелконог держался так себе. Кто знает, что было бы, не вмешайся я в схватку. Да и сам он к нам тогда за помощью обращался, следовательно, прекрасно понимал, что в одиночку ловить нечего.
Присев возле выхода, я от нечего делать начал оглядываться. Похоже, недавно здесь поработали металлическими инструментами. Пролом в кладке древнего фундамента расширили, выворотили из него несколько громадных камней, оттащили их в сторонку. Они отличаются от прочих, не успели со всех сторон лишайниками и мхом обрасти. Наверняка это сделали дикие добытчики. Поиск ценностей в древних руинах – занятие рискованное, но в случае успеха есть шанс обеспечить себя и свою семью на пару поколений вперёд.
И ни в чём не придётся себе отказывать.
Неудивительно, что все известные руины тщательно обшариваются. Причём не по одному разу. Древние знали толк в тайниках, в том числе магических. Не удивлюсь, что я прямо сейчас сижу в шаге от великого сокровища. Но, увы, с таким же успехом оно может находиться в десятке километров.
Что так мне его не увидать, что эдак. Поднимать скрытые богатства рядовому аборигену не дано. Требуются особые навыки, коих у меня нет, или удача. А она – дама капризная.
Сидеть, охраняя дыру, из которой если кто-то и полезет, всё равно толку от меня будет немного, занятие так себе. Желудок набит мясом, денёк выдался напряжённый, прошлая ночь прошла вообще без сна. Глаза сами по себе закрываются.
Борясь с потяжелевшими веками, попытался забраться в параметры. Нет, я не настолько глуп, чтобы чего-нибудь себе добавить. В таком состоянии вырублюсь гарантированно после малейшего вмешательства. Это я не ради изменений, просто надо голову полезным делом занять, на будущее прикинуть расклады. Глядишь, увлекусь этим настолько, что перехочется спать.
Действительно увлёкся. Так, блин, увлёкся, что не заметил, как глаза закрылись. Ещё секунда или две, и засопел бы. Но встрепенулся, расслышав за спиной подозрительный звук.
Обернулся и возблагодарил ПОРЯДОК за то, что тот подкинул мне навык ночного зрения. Да, развит он слабовато, можно сказать – почти на нуле. Однако даже в полнейшем мраке подземелья выдавал картинку. Невнятную, не цветную, детали получается разглядеть только на расстоянии вытянутой руки, и только не самые мелкие. Но этого хватило, чтобы опознать того, кто ко мне приближался.
Тут два варианта: или это чудовище с бочкообразным телом и короткими ногами, или Гурро.
Впрочем, лесовик тоже в каком-то роде чудовище. Никогда не забуду, как хладнокровно он отрезал ухо пленнику. Ещё и улыбался при этом с добрыми глазами. На что угодно готов спорить, что он бы и убил его, не поморщившись. Я даже удивлён тому, что Тимру позволили жить дальше после допроса.
Неслыханная доброта.
Не лесовик, а само милосердие.
– Зачем крадёшься? – спросил я, постаравшись произнести это так, чтобы голос не казался сонным.
– А я всегда так хожу, – ответил Мелконог. – Лесная привычка. Вижу, ты не спишь.
– Так я ведь сюда не спать поставлен.
– Угу, спать тебе сейчас нельзя. Смотрю, ты в темноте не совсем слепой, что-то различаешь. Это из-за синих глаз?
Я ответил не просто уклончиво, а с «переводом стрелок»:
– Ты тоже в темноте не слепой. Двигаешься так, что тебя почти не слышно. А это трудно, тут всё мусором и камнями завалено.
– Лесовик обязан видеть всегда, в любое время, в самую паршивую погоду. А вот ты не лесовик, тебе это не надо. Как научился?
– Выпал полезный навык.
– Такой же полезный, как тот, которым ты секача свалил?
Я напрягся и непроизвольно погладил древко ари. Пальцы нащупали глубокие борозды, оставленные зубами зверя. Справиться с крепкой древесиной они не успели, но покромсали изрядно.
Как вернусь в факторию, придётся заменить. Слабое место образовалось, а такие вещи любят по слабине ломаться.
Постарался ответить как можно спокойнее:
– Гурро, какое тебе дело до моих навыков? Тут не принято такое выспрашивать. Даже Эш так не делает.