Начальник милиции 2
Шрифт:
— Тебе смешно, а как мне теперь с другими женщинами? Лишь только подумаю про других, перед глазами Вася…
И смотрит опять в пол.
— Все так плохо?
— Наоборот… Думать больше ни о ком не могу… Вот что ты сделал? Завтра опять пойду.
Я встал с табуретки и отошёл в свой угол, принялся развешивать одежду в шкаф. По крайней мере, тут никому помощь оказывать не надо, ни моральную, ни физическую.
— А чего траур тогда?
— Стреножили джигита, загнали жеребца в стойло, подрезали орлу…
— Ближе к делу, Нурик! — перебил я.
—
— Держись, брат, — я похлопал его по плечу, хотя самому хотелось ржать во всю глотку. — Такова жизнь… Самое главное, что тебе понравилось. И Василине…
Утром я пришел в ГОВД, обдумывая, что надо бы как-то доложиться Кулебякину о моем «крестном ходе» на мясокомбинат и не спалиться, что я там не был. Я, конечно, порасспрашивал Нурика, что там да как у них устроено в общих чертах, но реальной работы не провел, так что надо будет потом как-нибудь на самом деле наведаться туда, чтобы мое лицо руководство запомнило. Ну и, может, действительно получится их взбодрить в плане общественного содействия по охране порядка.
— Привет, Михаил! — я зашел в дежурку. — Как там задержанный?
— Очкастый этот? Так отпустили его… — беспомощно развел руками Баночкин.
Я буквально почувствовал, как у меня земля дрогнула под ногами.
— Как отпустили?! Кто разрешил?!
— Так начальник велел.
— Как это?.. Кто?
Баночкин ответил робко:
— Пришел Трубецкой сегодня утром, сказал, что начальник велел его выпустить.
— Совсем охренели?! — процедил я.
— Саня, да я-то что? Это самое… Мне сказали — и все… Я ничего…
— Да я не про тебя, я в общем, — зажевал я губу, раздумывая, что если Антошенька соврал, прикрывшись начальником, то самое время его прижучить.
Но с другой стороны — Интеллигент был помещен неофициально, под мою ответственность, это ещё только сегодня я собирался выцепить участкового и с его помощью состряпать протокол по хулиганке. А теперь вот ничего не предъявишь Трубецкому. Ведь не было человека в КПЗ. Нужно будет у Кулебякина спросить, какого рожна инспектор уголовного розыска отдает указания дежурному от его имени. Или, быть может, шеф действительно сыграл на стороне оперативника? Разберемся.
Но самое главное, о чём я думал — о маслянистом фитиле и той разбитой бутылке. Нужно подумать, как обезопасить Алёну. Если Интеллигент пытался поджечь хату один раз, что ему мешает второй раз попытаться? Понять бы еще, зачем ему это, и тогда бы я знал, как действовать дальше… Ничего, данные я его записал, найду, никуда он от меня не денется.
Сверился с часами. До планерки еще минут двадцать. Я покормил Мухтара, заскочил к себе, чтобы взять на планерку блокнот, в котором я больше не рисовал человечков и Зарыбинский орнамент, а честно записывал значимые происшествия за сутки из зачитываемой сводки. Почему-то хотелось владеть, что называется, оперативной обстановкой. Как сказал кто-то из известных буржуев: кто владеет информацией, тот владеет миром. Мир мне пока даром не нужен, а вот Зарыбинск хотелось бы охватить.
— Можно? — дверь тихонько приоткрылась, и в мой кабинет заглянула Аглая.
— Привет, входи…
Что она, пришла забрать меня на планерку, чтобы не забыл явиться?
— А я вот пирожков принесла, — проговорила та.
— Спасибо, что так много-то? — я озадаченно смотрел на корзинку, накрытую полотенцем. — Я не красная Шапочка, я столько не съем. И даже не волк.
— А это я вам на двоих напекла.
И теребит это своё полотенце.
— Мухтару нельзя пирожки. Жареное собакам не желательно…
Чистая правда — ради его питания я тут уже и так маленький переворот произвёл.
— Да не с Мутаром, а с Нурланом… — смущенно улыбнулась следачка.
— А-а… — я чесал затылок, не зная, что и сказать, чтобы не расстроить Аглаю. — Ну-у… Спасибо, спасибо!
— Ты ему привет передавай. Он обещал заехать…
— Там такое дело, понимаешь… э-э…
Вот как ей объяснить? Ну, Нурик! Теперь из-за его неуёмного донжуанства мне следачку обижать?
Но женщина грустно кивнула и проговорила:
— Да все я понимаю… старая я для него. Да?
Я слегка поперхнулся. Никогда в жизни я так не ждал планерки.
— Да нет, — проговорил я. — Он даже наоборот, любит таких. В смысле, не старых, а… постарше. Да не старая ты.
— Не успокаивай, Саша, я поняла.
Она чуть повернулась, чтобы уйти, но не слишком решительно.
— Да погоди ты… Я ему все передам и скажу, чтобы зашел к тебе, но — вот ты мне скажи, тебе-то оно надо? Просто Нурик такой… джигит, понимаешь. Они же ветреные. Перекати-поле. Сегодня здесь юрту поставит, завтра там…
Я изобразил руками пустынные ветры. Да когда же это кончится?
— Ага, таким подавай кобылку помоложе… — горько усмехнулась следачка.
— Да что ты зациклилась на своем возрасте?
— Со мной только поматросить можно…
Не могу я смотреть на грустную женщину, даже если мне её давно выпроводить хочется.
— Не говори глупостей, — сказал я жизнерадостно, как мог. — Да на тебя и молодые заглядываются.
— Не успокаивай, Саша, не поверю.
— Да правда!
— Кто, например? — во взгляде Простаковой блеснула надежда.
Я не захотел разрушать ее, да и за свои слова надо отвечать, поэтому выдал как на духу:
— Например, твой ближайший коллега. Голенищев.
Повисла драматическая пауза.
— Кто? Авдей Денисович?
— А у тебя там несколько Голенищевых в кабинете сидит? — улыбнулся я. — Авдей Денисович…
— Да ну-у… не может быть, — женщина даже села на стул.
Но в лице её определённо что-то потеплело. Она мечтательно задумалась.
— Информация из достоверных источников. Но, учитывая деликатность ее содержания, прошу не выдавать источник. То есть меня.