Начальник милиции 2
Шрифт:
Эдик бросился на меня первый, думая застать врасплох. Подмять, сбить с ног, запинать ногами. В общем, победить сразу и безоговорочно и успокоить заоравшую было сигнализацию своего пацанского «я», мол, все видели, как один на один замесил урода, никто мне не помогал. А то, что неожиданно напал и со спины, так это можно не брать во внимание, главное же — одолел, победителей не судят. Но я ожидал такого подвоха, слишком хорошо знал людей подобного толка. И встретил его ударом ноги в пах.
Я не боксер и не каратист, но бить умею. И по яйцам тоже.
— Мочи его, мужики! — прохрипел Эдик сквозь зубы и боль.
Глава 10
Несмотря на приказ главного, гопники медлили и, прицениваясь ко мне, не спешили нападать.
— Уройте суку! — подстегнул их валяющийся на земле командир и тут же вскрикнул, потому что я пнул его в зад, чтобы под руку не верещал.
Лежачих я не бью, но это было сделано в воспитательных и стратегических целях.
Его подручные, смирившись, что главарь их валяется раненым тюленем, наконец, насмелились и враз двинулись на меня, забирая в стороны. Хотели взять меня в клещи. Один из них совсем раздухарился и, вспомнив, что у него есть оружие, вытащил из кармана брюк выкидуху. Сделал угрожающий жест, и клинок с сухим щелчком выпрыгнул из рукояти, зловеще сверкнув на солнце.
Двое на одного, еще и с ножичком. Совсем не по-пацански…
— Перо убрал! — приказал я, пятясь и поглядывая на землю под ногами.
— А то что? — ухмылялся гопник, приняв мое отступление за страх.
А это был не страх, я сканировал боковым зрением почву в поисках подходящего оружия. Нашел… Мое дело предупредить. Такие простые ребятки, неужели они думают, что я с голыми руками против ножа пойду?
Я резко пригнулся и подхватил с земли обломок кирпича. Без всяких прелюдий и предупреждений — замах! Бросок!
И тот, что с ножом, уже корчится на земле, схватившись за живот. Обломок угодил ему точно в район пупа. С шакалами — только так.
Второй гопник подскочил к собрату и подхватил нож. Но нападать не спешил, а принял отчаянную оборонительную стойку.
— Не подходи! Убью! — верещал он, чуя, что я не особо церемонюсь с противниками.
Эдик шипел и матюгался, тот, что с животом, скулил и подвывал.
— Я сказал, перо брось, — холодно повторил я, впившись взглядом в испуганные глаза гопника.
Так холодно, что тот поежился, попятился и отшвырнул нож. Боец из него был так себе, как из кизяка котлета.
Я поднял выкидуху, убрал клинок, так что в руках будто бы осталась только рукоять, сунул в карман. Подошел к Эдику лежащему на земле, обшарил его карманы. Тот даже не сопротивлялся, еще не отошел от удара по самому, что у него есть, ценному. Лишь бормотал проклятия и ругался на своего кореша, который остался целым и откровенно спасовал передо мной:
— Ссыкло! Подними нож!
Он не видел, что нож я уже благоразумно подобрал. Я бесцеремонно перевернул Эдика на живот, наступил ему на ногу, придавив к земле, чтоб не дергался, и продолжал его обыскивать. Мне нужно было хоть что-то найти, что подтвердило бы его личность. Паспорт, права, комсомольский билет. Хотя последнее — вряд ли вообще есть.
Врага надо знать, а теперь Эдик — враг.
Нашел я паспорт темно-красного цвета нового образца 74-го года. У многих граждан в семидесятые в ходу еще были паспорта старые, с невзрачной зеленой корочкой.
Отлично! Я и вправду обрадовался находке. Это даже лучше, чем права, в паспорте ведь еще и прописка имеется. Открыл книжицу с золотой надписью «СССР» на обложке сверху, с золотым гербом Союза в центре и надписью «ПАСПОРТ» внизу. Полистал…
— Не понял? — ткнул я локтем Эдика. — Ты у кого документ подрезал?
В паспорте значился вовсе не Эдик, и не Эдуард, а Петя Камынин двадцати семи лет от роду. Но, приглядевшись, я понял, что на фото изображен самый настоящий Эдик, который лежал сейчас у моих ног и зло зыркал искоса, как мог с земли. Вот только на фотке он без этих ужимок, без модного хаера, а с лицом простым и по-хулигански чуточку придурковатым.
— Так ты не Эдик, а Петя? — смекнул я. — Ха! Западло с именем родным ходить, и ты себе погремуху придумал.
— Не твое дело, босота… Паспорт отдай, — ряженный почему-то слишком нервничал за свой паспорт.
Неспроста это. Раз так, я пролистал его еще раз, и из книжицы выпало три стодолларовых купюры. Трепыхаясь на ветру, они серыми бабочками упали на землю, глазея на нас рожицами старины Франклина. Я присвистнул и подобрал буржуйские деньги.
— А вот это уже статья 88 УК, знаешь такую? Вижу, что знаешь, ее еще «бабочкой» называют.
— Сдашь ментам? — зло процедил Эдик. — Не докажешь… Скажу, что тут валялись денежки. Нас трое, а ты один. Твои показания против наших. Паспорт отдай…
Не-е-ет. Ни Эдику, ни тем более Петюне сегодня не свезёт.
— Завтра придешь за ним в милицию, спросишь лейтенанта Морозова. Он проведет с тобой профилактическую беседу о недопустимости нарушений общественного порядка и незаконных валютных операций.
— Какого еще Морозова? — удивленно выдохнул стиляга, но с некоторой долей облегчения, понял, что сдавать я его не собираюсь.
Я действительно не собирался его оформлять. Но не по доброте душевной, а потому что он прав, хрен тут что докажешь — мое слово против троих хмырей, а девчонок приплетать, как свидетелей, не хочу.
Вообще, чем меньше шума вокруг Серовых — тем лучше. Да и я на испытательном все же…
— Петя, — вздохнул я и покачал головой. — Вот ты пинжак вельветовый напялил, кроссовки импортные нацепил и стрижку Элвиса лаком начесал, и слов русских перестал понимать? Подумай хорошенько…
— Ты, что ли, мент? — вытаращился на меня Эдик-Петя, он уже встал и опирался о дерево. — Что же ты сразу не сказал?..