Начальник милиции 2

Дамиров Рафаэль

— Если не заткешься, вылетишь!

Тот примолк, почесал репу, подумал, оценил обстановку, даже тоже встал, это я боковым зрением видел, посмотрел, с кем я, и, поняв, что без банды, а с двумя девушками, крикнул:

— Чо ты сказал?! Э?!

Я снова повернулся и сделал ему знак головой, мол, пошли выйдем. Но он или не понял, или не захотел понимать, а в это мгновение снова погас свет, и сеанс продолжился.

— Не связывайся с этим придурком, — прошептала Алена, сидевшая по левую руку. — Это же Эдик.

Я не стал спрашивать,

кто такой Эдик, лишь кивнул, погрузившись в фильм, но внимание Алёны мне определенно понравилось. Она даже не отодвигалась от меня после того, как прошептала предостережение. Я чувствовал ее тепло. Если бы не Ася, которая сидела по правую мою руку и шмыгала носом (сцена снова шла душещипательная), то я бы непременно приобнял Алёну. Известно, что в темноте девушки не такие вредные, как при свете.

В финале обе девчонки уже рыдали, не сдерживая слез.

— Я ведь его смотрела, а все равно реву, — проговорила Алёна.

Ася пошла дальше признаний в сентиментальности, она взяла мою руку и стиснула пальцы, ища поддержки и утешения.

Мне было жалко героев, но скорлупа моя все же толще, чем у девчонок. Носом я не шмыгал, а гадал, что же делать дальше с плаксами. Вот, блин, выбрал я фильм. На самом деле, конечно, я его не выбирал — мне нужно было занять время, а в эти часы шёл только этот фильм. Оно и неплохо, конечно. Фильм был с душой, и девчонки с душой. Не то, что потом взрастет — поколение ботоксных кукол. Но вряд ли я смотрел бы на цыганские страсти так спокойно, если б не знал, что Интеллигент уже чалится в КПЗ, и никто не подпалит больше квартиру Серовых.

Включился свет, зрители, преимущественно дамского пола, спешно прятали слезки и платочки, а мы пошли на выход.

Я уже и забыл про крикуна Эдика, но он вдруг нарисовался на крыльце с двумя дружками. Дружки — типичные гопники. Слово это появилось давно, говорят, сразу после революции, но так уж вышло, что в СССР оно еще не в ходу, как будет потом позже.

Сам же Эдик — совсем не богатырь, но прибарахлен по моде. Джинсы, импортные кроссы, пиджак модный из шкуры молодого вельвета. На голове хаер под американского актера или рок-звезду, на пальцах какие-то перстни из металла, похожего на золото. В общем, этакий дэнди провинциального пошиба, хотя и в Москве бы сошел за стилягу, наверное.

— Привет, Алёнка, — он ловко сплюнул под ноги сквозь зубы, показывая высший хулиганский пилотаж. — Чо, как житуха? Пойдем седня на танцы?

— Эдик, — поморщилась девушка. — Иди куда шёл…

— Да погоди ты… — он преградил нам дорогу. — У меня, может, чу-увства… или ты с этим хмырем? Хе!..

Он снова презрительно сплюнул сквозь зубы, но теперь уже мне под ноги.

Мои пальцы сами сжались в кулак. Я в секунду позабыл, что теперь я мент, рука стряхнула Алёну, вторая — Асю.

Алена почувствовала напряжение, снова вцепилась в меня и прошептала:

— Не связывайся.

А я в голове услышал голос подполковника Купера: «Морозов, ты на испытательном сроке! Я лично буду за тобой следить под лупой!»

Вот ведь незадача. Дать в рыло в общественном месте — это поступок, за который из органов точно попрут. Придется шпану ксивой разогнать. Тьфу…

Полез я в карман и обнаружил, что ксиву в общаге оставил. Нет у меня пока ментовской привычки везде с собой документ этот носить. Не выработалась еще. При смене прикида запросто мог ее дома оставить. Да и в кино она мне не нужна была, я же не на дежурстве.

Мысленно я даже обрадовался, что нет удостоверения при себе. Это значит, что без мордобития не обойтись… вот только уголок поукромнее нужно найти.

Я быстренько оценил обстановку: их трое, я один. Перевес не в мою пользу. Но мыслить надо не так. Их не трое, а главарь и два прихвостня. Если вырубить главаря, то шакалы «на север» не пойдут. Значит, нужно порешать с Эдиком. Быстро и жестко.

Я огляделся, народ струйками стекал с крыльца, делясь впечатлениями от истории о сильной и беспощадной любви. Нет… Тут явно неподходящее место для разборок. Нужно его вытянуть за здание, желательно — одного. Но он же не лох, не пойдет. А вот если разозлить и вывести из себя, то всё может срастись.

— Слышь, сявка, — зло хмыкнул я. — Пойдем один на один побазарим, по мастям раскидаем. Или ты за бандерлогами своими только плеваться горазд?

Эдик перестал лыбиться, вмиг стал мрачнее неба на картине «Девятый вал».

— Чо сказал?..

Игра в эти чокалки — обычное дело у шпаны, когда примериваешься к противнику. Поиграем…

— Чо слышал. За уголок пошли, или ссышь?

Он думал, что раз я культурно и простенько выгляжу, то не знаю гопячий язык? Хреночки… я еще и не на таких языках говаривал.

Девчонки что-то запищали, Ася даже выкрикнула, что я в милиции работаю. Но никто ей не поверил, ведь милиционеры на таком языке не разговаривают. Надо было скорее притушить кипишь, а то уже граждане начали оглядываться.

Я еще раз стряхнул девочек с локтей и направился за угол кинотеатра, не удостоив противника даже взглядом. Унижение, невиданное для хулигана. Теперь ему точно придется принять вызов. Если считает себя крутым перцем, то пойдет один. Но Эдик оказался просто перцем и потащил с собой своих бандерлогов.

Девчонки хотели увязаться за мной, но я их остановил, мол, все нормально, я просто поговорю, не лезьте. Они отчаянно хотели мне верить, что дело ограничится всего лишь разговором. И поверили, ведь выбора у них не было.

Я шел беспечно, только что не насвистывал мелодию. Но на самом деле же был собран и начеку. Лишь только мы скрылись от всех за углом, где не было ни одной живой души, я резко развернулся.

Вовремя. От шакала всегда нужно ожидать нападения со спины, не для честных боев он за мной пошел. Но кто сказал, что я сам собираюсь биться по-честному? Троицу надо проредить любым способом.