Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
Послышался узнаваемый урчащий звук мотора, который не спутаешь ни с одним двигателем. Это подкатил наш милицейский «УАЗ». Он гордо становился посреди проплешины, где недавно стояла пожарка. Из авто вылезла разношерстная, но уже родная мне опергруппа в следующем составе: дежурный оперативник Гужевой, вечно бессменно дежурящий (впрочем, как и я) криминалист Загоруйко, завсегдатай трупных осмотров следователь прокуратуры Федор Леонидович. Ну и Тамара Ильинична, собственной пиратской персоной. Заотдыхалась у нее,
И как старая, но опытная охотничья собака, без лишних гавканий и виляний хвостом, она сразу «взяла след» и приступила к работе. Не потеряла еще нюх заведующая. Могёт еще и сама происшествие «на земле» отработать, не одной кабинетной возней занимается, но и «в полях» трудится.
Мне кажется, что мало таких людей в Зарыбинске, да и вообще в Союзе, кто с начальственной должности добровольно на землю легко спускается и грязную работу дежурного эксперта своими барскими ручками переделывает.
— Сан Саныч, — ко мне подошел Гужевой и тихо спросил: — Там все плохо?
Он с тревогой кивнул в сторону сгоревшей лодочной станции.
— Ты сходи издалека глянь, — уловил я его давний страх. — Не страшный труп, просто черный, как папуас. Представь, что это бревно горелое.
— А можно я совсем не буду смотреть? Никогда не видел сгоревших.
— Можно… Потом, если что, фотки у криминалиста посмотришь, но тут такое дело — со страхом бороться как-то надо. Так что ты все же глянь мельком.
— Попробую, — вздохнул Ваня.
— Пошли вместе, — приглашающе кивнул я и направился снова к нашему угольку.
Там вовсю уже хозяйничала медэкспертша. Диктовала следаку свои заковыристые описания тела с термическими изменениями.
— Тамара Ильинична, — обратился я к ней. — Там в луже палец, вроде, плавает. Не посмотрите?
— Где? — медик без всякой брезгливости пошарила в воде рукой (благо, хоть в перчатке) и действительно вытащила отрезанный палец. Ну просто подарок, а не палец — целый и не обугленный, узорчик папиллярный должен сохраниться.
Следак поморщился и отвел глаза на пару секунд, все же и Федор Леонидович не из железа кован, а уж Гужевого так и вовсе вмиг как ветром сдуло.
— Свеженький, — вертела палец медичка, разглядывая и на просвет, и сверху вниз. — Изымать будем? На кой он нам нужен?
— Нужен, Тамара Ильинична, — продолжал морщить нос прокурорский. — Обязательно будем изымать.
— Ну, тогда держи, раз нужен… — бабуля бесцеремонно протянула ему палец.
Тот отшатнулся, махал планшеткой со «святым» протоколом на медичку, как на ведьму, дескать, изыди.
— Не надо мне его совать, — прокуроский по соображениям обычной человеческой брезгливости сделал шаг назад. — Упакуйте его, в конце концов, куда-нибудь,
Пиратка, крайне довольная своей шуткой, захихикала, мол, молодо-зелено, острот врачебных не понимают.
Улучив момент, я подошел к заведующей и спросил:
— От него пальчик-то хоть? — спросил я. — Сгоревший потерял?
— Достоверно сказать не смогу, — уже серьезно стала объяснять бабуля, приложив эту страшную находку к левой кисти трупа. — Видишь, линия разделения какая?
— Какая? — нахмурился я, стараясь разглядеть то, что хотела показать судмед, но пока ни хрена не понимал.
— Видишь, рука обуглена, палец, вроде как, и не подходит, не встает на место, но ведь что важно — мизинец-то целенький! Если его так же поджарить, то подойдет как родной.
— Так, может, мы его подкоптим? — хмыкнул я, раздумывая, как еще можно подогнать друг под дружку эти пальцы-руки.
— По группе крови их сопоставим, — заверила медичка. — Если совпадет, то вероятность один к четырем, что палец с этого «уголька». Всего четыре у нас группы крови-то.
— Ага, — кивнул я. — В курсе… Только где же мы кровь у трупа найдем? С кучки золы и то проще.
— Э, не скажи. Это он снаружи такой черненький и сухонький, внутри хоть и запеклось, но кровь добудем. Не в первый раз замужем и не в последний, кхе-кхе.
— Надеюсь, все получится… Чем хотите могу поклясться, хоть поводком даже новым, что это его пальчик! Не верю я в такие совпадения, когда у трупа перст отрезан, а вокруг мизинцы всякие валяются, и чтобы ещё и чужие.
Медичка одобрительно хмыкнула, а потом, оглядевшись по сторонам, вдруг шепотом стала говорить:
— Вчера ко мне гарны хлопцы приходили, про тебя все спрашивали.
Я слегка опешил.
— Что? Какие еще хлопцы?
— А я знаю? Ментята, как и ты, но ненашенские, не Зарыбинские. Местных-то я до коликов и тошнотиков знаю, харю каждого выучила. Эти — ненашенские, важные и надутые, как стручок у моего бывшего. Корочками махнули, я даже не приглядывалась, кто да что они. Я вашего брата все одно по званием-регалиям не отличаю.
И вот так даже свои, что уж ждать от мирных гражданских.
— А что спрашивали-то?
— Про интерес твой к суициднику Куценко, которого ты Интеллигентом кличешь, и к тем двум гаврикам, что в гараже угорели. И ментят, которые приходили, тоже двое было. В пиджаках с карманами, а один — в шляпе модной. У нас в таких шляпах не ходят.
М-да… Не было печали, купила баба пассатижи… Это что еще за двое из ларца с Кудыкиной горы? Надеюсь, не конторские? Не люблю шпионские игры, особенно со мной в главной роли. А ну как они во мне засланца заподозрили? Да нет… Не может быть… я вел себя осторожно и предусмотрительно. Может, обычные опера, только из главка?