Начало опричнины

Скрынников Руслан Григорьевич

В разделе о новгородском погроме Курбский утверждал, будто царь велел утопить архиепископа Пимена в реке [171] . Столь явной лжи избегали даже такие памфлетисты, как Шлихтинг, Таубе и Крузе. По Шлихтингу, Пимен был одет в шутовской наряд и отослан в Москву [172] . Нечто подобное сообщали Таубе и Крузе [173] . «История» появилась на свет после памфлетов Шлихтинга, Таубе и Крузе, и Курбский не мог рассчитывать на неосведомленность литовских читателей.

171

РИБ, т. XXXI, стр. 319. Ниже Курбский утверждает, будто во время разгрома царь велел сжечь Ивангород. (Там же, стр. 321).

172

А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 30.

173

Послание Таубе и Крузе, стр. 49.

Недостоверны известия Курбского о казни наследника Старицкого удельного княжества княжича Василия Старицкого [174] , об убийстве двух сыновей наследников удельного князя Н. Р. Одоевского [175] , казни архиепископа Германа и старца Феодорита [176] . Курбский ошибочно утверждает, будто царь казнил боярина И. И. Хабарова [177] и окольничего М. П. Головина [178] . В то же время автор «Истории» не называет имен многих очень видных лиц, казнь которых засвидетельствована очевидцами и синодиком опальных. В их числе бояре В. Д. Данилов, И. П. и В. П. Яковлевы, кн. М. Т. Черкасский, кравчие кн. П. И. Горенский и Ф. И. Салтыков, представители знатнейших боярских фамилий кн. Д. Сицкий, кн. М. Засекин, князья Н. и А. Черные Оболенские, Ф. Карпов, Г. Волынский

и т. д. Одновременно Курбский упоминает о казни других лиц, о которых молчат прочие источники. Среди них боярин С. В. Яковлев, И. Ф. Воронцов, В. В. Разладин [179] , Д. Пушкин [180] , Ф. Булгаков, К. Тыртов. Нельзя считать казненными всех, лиц, о «погублении» которых пишет Курбский [181] . По словам Курбского, был убит боярин Федоров и «погублена» его жена (она была пострижена в монастырь), был убит Щенятев и «погублены» двое его братьев (один был пострижен, другой сослан в ссылку [182] ). По-видимому, в том же смысле Курбский говорит о «всероднем» погублении князей Ушатых, а также Прозоровских [183] . Все Ушатые попали в ссылку и лишились земель [184] .

174

Подробнее см. Р. Г. Скрынников. Опричнина и последние удельные княжения на Руси. — «Исторические записки», 1965, т. 76, стр. 159—160.

175

См. Р. Г. Скрынников. Опричнина и последние удельные княжения, стр. 167.

176

По данным П. Строева, Герман умер от мора в Москве 6 ноября 1567 г. (См. П. Строев. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877, стр. 287). Феодорита будто бы утопили только за то, что он при царе помянул имя Курбского. Рассказ был столь неправдоподобен, что Курбский вынужден был сделать в конце его оговорку. Некоторые говорят, что Феодорит умер «аки бы тихою н спокойною смертию», «аз же истинне не мог достаточнее выведатися о смерти его», «яко слышах от некоторых, тако и написах». (РИБ, т. XXXI, стр. 346).

177

Курбский не упоминает о том, что Хабаров постригся в монахи. Еще в сентябре 1573 г. царь писал о Хабарове: «Три дни в черньцех, а семой монастырь». (См. Послания Ивана Грозного, стр. 191). Согласно Вкладной книге Симонова монастыря, 5 апреля 1583 (7091) г. царь пожертвовал 175 рублей на И. И. Хабарова, приказав «как Иван преставитися и его написати в сенадики». Второй вклад царя по Хабарове датирован 18 июля того же года. (См. Вкладная книга Симонова монастыря. — ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отд. рукописей, Р IV, № 348, стр. 36).

178

М. П. Головин умер вскоре после побега Курбского из России. 4 июня 1564 г. его душеприказчики сделали пожертвования Симонову монастырю на его «преставление». (См. Вкладная книга Симонова монастыря, стр. 58; С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 374).

179

Курбский не знал о казни самого видного воеводы из рода Квашниных И. П. Пояркова, зато слыхал о «мучении» матери В. В. Разладина. (РИБ, т. XXXI, стр. 302). Мать В. В. Разладина (боярыня Васильева, жена Разладина) была пострижена в Новгороде 27 июня 1572 г. (Новгородские летописи, стр. 115). С. Б. Веселовский предположил, что В. В. Разладин погиб несколько раньше, в 1571 г. (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 395). В действительности пострижение матери не отразилось на карьере сына. Еще в начале 1573 г. В. В. Разладин сопровождал Грозного под Пайду в составе ближней царской свиты. (См. Разряды, лл. 470, 472 об).

180

Курбский упоминает о Дмитрии Пушкине. Но в синодике опальных записаны Докучай и Никифор Пушкины.

181

Первым обратил внимание на это А. А. Зимин. (См. А. А. 3 и м и и. Когда Курбский написал «Историю»..., стр. 307).

182

РИБ, т. XXXI, стр. 294, 283. Ср. А. Ш л и х т и н г. Новое известие, стр. 23; ПСРЛ, т. XIII, стр. 395—396.

183

Курбский утверждает, что князя В. Прозоровского убил по царскому приказу его брат Н. Прозоровский. (См. РИБ, т. XXXI, стр. 349). Более осведомленный Шлихтинг, а за ним Гваньини передают, что Н. Прозоровский «подрал» брата медведем, но затем из жалости ходатайствовал за него перед царем. (См. А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 43—44, 57).

184

См. ниже гл. IV.

Сказание Курбского о «новоизбиенных мучениках» представляет собой памфлет во многом более тенденциозный, нежели памфлеты иноземных авантюристов. Пользоваться им можно лишь после самой строгой критики и сопоставления с другими источниками.

Исключительный интерес для истории опричнины представляют Послания Ивана Грозного к Курбскому и другим лицам. Послания опубликованы Д. С. Лихачевым и Я. С. Лурье и снабжены переводом и обширными комментариями, имеющими самостоятельное научное значение [185] . Изданию предпослан подробный археографический обзор. Отдельным разделом в сборник включены Послания в Литву главных земских бояр Бельского, Мстиславского, Воротынского и Федорова. В литературе давно высказывалось предположение, что именно царь был автором боярских грамот [186] . В новейшее время подобное предположение убедительно аргументировал Я. С. Лурье [187] . Он отметил, что тексты Посланий, формально принадлежащих различным лицам, на протяжении многих страниц сходны между собой. Многие выражения и цитаты «боярских грамот» дословно совпадают с выражениями подлинных посланий Грозного. Общий стиль грамот также обнаруживает руку царя, любителя и мастера «грубианской» полемической литературы [188] . Указанные соображения представляются нам справедливыми, но лишь по отношению к грамотам Бельского, Мстиславского и Воротынского. Эти грамоты во многом повторяют и продолжают друг друга. Все они были подписаны в Москве в то время, когда там находился царь, между 2 и 27 июлем 1567 г. Грамоты боярина И. П. Федорова не связаны текстологически с посланиями московских бояр и заметно отличаются от них своей краткостью, сдержанным тоном и наличием сугубо интимных мотивов, полностью отсутствовавших в московских посланиях [189] . «А ведь же, государу, — писал Федоров польскому королю, — я уже человек при старости... немного жити... Чему же треба тебе по моей старости?» [190] . Подобные строки, очевидно, не могли быть сочинены никем, кроме самого Федорова. Заметим также, что Федоров написал свои грамоты в Полоцке 6 августа 1567 г., в то время, как царь находился в Москве.

185

Послания Ивана Грозного. Подготовка текста Д. С. Лихачева и Я- С. Лурье. Перевод и комментарии Я. С. Лурье. Под ред. В. П. Андриановой-Перетц. Изд. АН СССР, М.—Л., 1951.

186

См. Н. М. Карамзин. История, т. IX, прим. 181; С. М. Соловьев. История, кн. II, стр. 169; И. Н. Жданов. Сочинения, т. I, стр. 125.

187

Я. С. Лурье. Археографический обзор посланий Ивана Грозного.— Послания Ивана Грозного, стр. 575.

188

Я. С. Лурье. Археографический обзор посланий Ивана Грозного.— Послания Ивана Грозного, стр. 575.

189

В московских посланиях Бельского, Мстиславского и Воротынского текст совпадает на протяжении многих страниц, но зато отличается от текста полоцкого послания Федорова:

Послания Бельского и Мстиславского к королю

«И мы твои листы вычли и вразумели гораздо. И как ты, брат наш, писал... ино так делают прокураторы, и фалшеры и лотры, а великим государем не подобает того уделывати» и т. д. (См. Послания Ивана Грозного, стр. 242—243, 250—251; в послании Воротынского текст тот же, с несущественными изменениями. Там же, стр. 259).

«Видиши ли, яко везде убо несвободно есть, и тое твое письмо далече от истины отстоит? И то ли самовластно» и т. д. (Текст совпадает в трех посланиях. Там же, стр. 252, 261; в послании Бельского добавлено обращение «брате». Там же, стр. 244).

Послание Федорова к королю

«И мы тот твой лист вычли и вразумели гораздо. Ино годитца ли тебе, такому государю великому, фалшерным обычаем и лотровским з рукою своею государскою такие безлепицы посылати?». (Послания Ивана Грозного, стр. 274).

(В послании Федорова абзац отсутствует).

В конце московских посланий в текст включен абзац относительно устного поручения Козлову. Абзац полностью совпадает в трех московских посланиях, но отсутствует в полоцком послании. (См. Послания Ивана Грозного, стр. 246, 254, 264).

190

Послания Ивана Грозного, стр. 274, 275 и др.

Приведенные соображения позволяют оспаривать предположение, будто автором полоцких посланий боярина Федорова был царь Иван.

Духовное завещание Грозного наряду с его письмами принадлежит к числу интереснейших памятников периода опричнины. Источник этот давно введен в научный оборот, но доныне использование его затруднено вследствие двух обстоятельств. Прежде всего, завещание сохранилось в единственной, очень испорченной, поздней копии. Помимо того, в его тексте отсутствует точная дата [191] .

191

См. Духовные и договорные грамоты великих н удельных князей XIV—XVI вв. Подготовил к печати Л. В. Черепнин. М.—Л., 1950, стр. 444.

Академик С. Б. Веселовский посвятил царской духовной обстоятельное исследование.

По его мнению, Грозный составил свое завещание не ранее апреля — мая 1572 года. В тексте духовной упомянуты имена царицы Анны Колтовской и митрополита Антония, но помолвка царя с Анной состоялась в апреле 1572 г., а Антоний занял митрополичий престол через месяц [192] . По предположению С. Б. Веселовского, завещание появилось в дни татарского вторжения летом 1572 г., когда Иван вынужден был спасаться от неприятеля в Новгороде и испытывал смертельную тревогу за свою судьбу. Вследствие этого завещание проникнуто тревожным настроением и мрачными предчувствиями. «Подводя итог, — пишет С. Б. Веселовский, — можно сказать, что завещание было написано в промежуток между началом июня и по 6 августа, когда царь... жил в Новгороде в тревожном ожидании исхода неминуемой кровавой схватки его воевод с татарами. Для правильного понимания духовной царя Ивана этот довод имеет очень существенное значение...» [193] . 6 августа 1572 г. Иван узнал о разгроме татар. Воспрянув духом, он забыл о своем завещании, которое так и осталось черновым наброском, не получившим юридической силы.

192

С. Б. Веселовский. Духовное завещание Ивана Грозного.— Исследования, стр. 304.

193

С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 306.

По сравнению с аргументами фактическими аргументы психологического порядка могут иметь лишь второстепенное значение. Анализ практических распоряжений завещания показывает, что духовная не могла быть составлена в течение двух месяцев. Так, в тексте духовной мы находим три противоречивых распоряжения относительно удела князя М. И. Воротынского, явно относящиеся к различным периодам времени.

В одном месте духовной Иван признает за Воротынским права на родовой Новосильско-Одоевский удел «со всем по тому, как было изстари» и наказывает сыну не «вступаться» во владения удельного князя [194] . Второе распоряжение Грозного решительно противоречит первому и содержит указание на конфискацию Новосильского удела и передачу Воротынскому города Стародуба: «А что есьми был пожаловал князя Михаила княжь Иванова сына Воротынского старою его вотчиною..., и аз ту вотчину взял на себя, а князю Михаилу дал есьми в то место вотчину, город Стародуб Ряполовской» и т. д. [195] . В тексте завещания мы находим еще одно распоряжение Грозного, которое исключает два первых. Иван завещает наследнику-сыну «город Стародуб Ряполовский, ...село Княгинино, что было за Воротынским в Нижегородском уезде» [196] .

194

ДДГ, стр. 435.

195

ДДГ, стр. 444.

196

ДДГ, стр. 437.

Трудно предположить, чтобы указанные взаимоисключающие распоряжения могли быть включены в текст духовной одновременно, на протяжении двух месяцев, пока царь был в Новгороде, а Воротынский оборонял Москву. Обнаруженное противоречие объясняется, по-видимому, наличием в тексте завещания разных слоев, относящихся к различным периодам времени.

Известно, что правительство вернуло Воротынскому родовой удел в апреле — мае 1566 г. [197] . В то время царь объявил повсюду, что он пожаловал Воротынского «по старому и вотчину его старую, город Одоев и город Новосиль ему совсем отдал и больши старого» [198] . Воротынский именовал себя «державцем Новосильским» еще в июле 1567 года. При неизвестных обстоятельствах царь сделал распоряжение о конфискации Новосильского уезда и передаче Воротынскому Стародуба. Был ли образован Стародубский удел в действительности или распоряжение царя осталось неосуществленным проектом? Некоторые обстоятельства свидетельствуют в пользу первого предположения. Во-первых, в завещании прямо указывалось на выдачу Воротынскому «меновных грамот», «а ведает ту вотчину (Стародуб. — Р. С.) князь Михайла по меновным грамотам» [199] . Во-вторых, по «меновной грамоте» Воротынский получил Стародуб и «в Нижегородском уезде село Княгинино». Но еще в начале XVII в. сыну Воротынского принадлежало «в Нижнем село, четвертная пашня неведома» [200] . С большой долей вероятности это необмерянное село можно отождествить с упомянутым выше селом Княгининым. Правительство произвело принудительный обмен Новосильского удела на Стародубский не ранее октября 1569 г. (до этого времени Стародуб находился во владении князя Старицкого) и, вероятно, не позднее августа 1572 г. (после победы на Молодях Воротынский попал в милость, получил высший титул слуги, атрибут удельного владыки и т. д.). Но Воротынский недолго владел Стародубом. В июле 1573 г. он подвергся царской опале и погиб, после чего Стародубское удельное княжество было окончательно ликвидировано.

197

До опалы в 1562 г. совладельцами Новосильского удела были князья М. И. и А. И. Воротынские. Вскоре младший из братьев умер. Старший назван в царской духовной единственным владельцем княжества.

198

Сборник Русского исторического общества (РИО), т. 71, СПб., 1892, стр. 345.

199

ДДГ, стр. 444.

200

Докладная выпись 121 (1613 г.) о вотчинах и поместьях. ЧОИДР, 1895, кн. I, отд. I, стр. 1.

Противоречивые распоряжения царской духовной отражают различные моменты истории удельных владений Воротынских в период между 1566 и 1573 гг. Они опровергают предположение, будто царская духовная могла быть составлена в двухмесячный срок и позволяет обнаружить в тексте духовной наслоения различных лет.

С. Б. Веселовский полностью игнорирует вопрос о документации, положенной в основу царской духовной, и это является, пожалуй, самой слабой стороной всей его аргументации. Парадоксально, что С. Б. Веселовский отвергает самую возможность составления завещания на основе подлинных документов приказных архивов. По его словам, «Иван Грозный и дьяк, помогавший писать ему завещание, живя в Новгороде, не имели возможности использовать для быстрых справок московские приказные архивы. Это обстоятельство весьма неблагоприятно отразилось на достоверности за-вещания Грозного» [201] .

201

С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 321.

Царская духовная содержит названия сотен географических пунктов, имена многих десятков лиц и предметов, поэтому маловероятно, чтобы при ее составлении не были использованы разнообразные подлинные документы. В самом тексте завещания встречаются прямые ссылки на многие документы периода опричнины. К числу таких документов принадлежат «казенный список» имущества царевичей, составленный около 1564—1565 гг. [202] , список казенных стародубских вотчин, датируемый серединой 60-х гг. [203] , жалованная грамота «короля Арцымагнуса» и «перемирные грамоты с Жигимонтом Августом королем», подписанные в июне 1570 года [204] . Из всех этих документов наибольший интерес представляет обширный казенный список стародубских княжеских вотчин, занимавший в подлиннике царской духовной не одну страницу. Список открывался следующим царским распоряжением: «Да сыну же моему Ивану даю к Володимеру в Стародубе в Ряполовим стародубских князей вотчины, которые остались за мною... село Старые Меховицы, что было Романа Гундорова, да село Могучее, что было князь Ивана Пожарского Меньшова» и т. д. [205] Далее в завещании следовал длинный перечень перешедших в казну и оставшихся «за царем» стародубских вотчин. Основная часть этих вотчин перешла в казну после ссылки их владельцев, опальных стародубских княжат, в Казанский край в феврале 1565 г. [206] . Очевидно, стародубский казенный список был составлен никак не раньше 1565 г. Но он сохранял силу сравнительно недолгое время. Начиная с 1566 г. правительство возвращает из ссылки почти всех стародубских княжат и в 1567—1572 гг. передает некоторые из стародубских вотчин их прежним владельцам [207] .

202

ДДГ, стр. 443. Ср. опись казны царевичей, составленную постельничим В. Ф. Наумовым в 7073 году. (Описи царского архива, стр. 49.)

203

См. ниже.

204

ДДГ, стр. 439—440, 438, 440.

205

ДДГ, стр. 434.

206

См. ниже, гл. IV.

207

См. ниже, стр. 320—324.

Можно полагать, что стародубский казенный список был включен в текст завещания в то время, когда он еще не утратил значения, т. е. в период около 1565—1567 годов. Как раз в этот период, а именно в марте 1566 г., Стародуб перешел в руки удельного князя В. А. Старицкого и возникла потребность в точном разграничении казенных и удельных владений в Стародубе. Вероятно, Грозный включил в завещание список казенных стародубских вотчин, чтобы таким путем оградить владения сыновей в Стародубе от посягательств нового удельного владыки Стародуба. Позже Стародубское княжество перешло во владения М. И. Воротынского, и тогда Иван, как можно полагать, внес поправку в текст завещания: «да сыну же моему Ивану, — писал он, — ...стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя Михаила Воротынского...» [208] . В стародубском списке помечены не только крупные села, но и отдельные «жеребья» в селах, деревни, а также аккуратно поименованы прежние владельцы вотчин, не исключая вдов и детей. Все эти сведения выглядят в царской духовной как излишние подробности, неуместная детализация и т. д. По-видимому, мы имеем здесь дело с интерполяцией в тексте духовной. Датировка интерполяции подкрепляет предположение о том, что Грозный приступил к составлению завещания в первые годы опричнины.

208

ДДГ, стр. 434.