Начало опричнины
Шрифт:
В начальных разделах летописи (до 1550 г.) мы находим очень немногие следы редакторской деятельности Адашева. Среди записей за 1549—1550 гг. вовсе отсутствуют сведения о «соборе примирения», принятии нового Судебника, первых приговорах о местничестве, вовсе не упоминается имя Адашева и т. д. [80] . Только в последнем разделе «Летописца», многословной «Повести о казанском взятии», со всевозможными подробностями описана деятельность Адашева как одного из главных руководителей восточной политики, часто упоминаются имена членов его кружка и т. д. Все это указывает на причастность кружка Адашева к составлению «Повести» [81] .
80
При просмотре свода (в списке Оболенского) редактор летописи (вероятно, Адашев) после записи за август 1550 г. сделал помету на полях: «написати приговор о полкех» (ПСРЛ, т. XIII, стр. 161, прим. I). Но его «распоряжение» осталось неосуществленным: отчет о приговоре Адашев вставил в текст продолжения «Летописца начала царства». (См. ниже).
81
Указанный раздел летописи имеет вполне самостоятельное значение. Он озаглавлен «Начало повести, еже створи... бог преславнаа чюдеса... царем... самодержцем православному христианству от безсерьменьскаги пленениа и работы, от безбожных казанских татар». (ПСРЛ, т. XIII, стр. 162). Заканчивается «Повесть» описанием казанского взятия (т. е. осуществления «чуда», обещанного в заголовке «Начала повести»), торжественной встречи царя в Москве и пира по случаю победы. (Там же, стр. 228). Далее
Деятельное участие Адашев принимал в составлении Продолжения «Летописца начала царства» за 1556—1560 гг. Известно, что, отправляясь в Ливонию в мае 1560 г., Адашев захватил со своей походной канцелярией составленные им материалы для «летописца лет новых». В царском архиве хранился «обыск князя Ондрея Петровича Телятевского в Юрьеве Ливонском про Олексееву смерть Адашева, и списки черные, писал (Адашев.—Р. С.) память, что писати в летописец лет новых, которые (списки. — Р. С.) у Олексея взяты» [82] (Курсив наш. — Р. С.)
82
Описи царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 г. Под ред. С. О. Шмидта. М., 1960, стр. 43.
Телятевский выполнил свою миссию и отвез в Москву найденные им черновые списки летописца, писанные Адашевым, после чего летописанием стало заведовать новое лицо, кажется, дьяк И. М. Висковатый. Этот последний собирал материалы для последующего летописца (за годы с 1560 (7068) и позднее) и хранил их в отдельном ящике своего архива. В описи архива означен «Ящик 224. А в нем списки, что писати в летописец, лета новые прибраны от лета 7068-го до лета 7074-го и до 76-го» [83] .
83
Описи царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 г. Под ред. С. О. Шмидта. М., 1960, стр. 43.
Переход летописания из рук Адашева в руки других лиц после опалы его в 1560 (7068) г. очень точно прослеживается на основании текста летописи. В некотором отношении записи за 1559—1560 гг. напоминают черновые заготовки-материала: события тут датируются месяцами, почти полностью отсутствуют поденные записи. Так, за полтора года с января 1559 г. и до лета 1560 г. в летописи помечены лишь семь точных дат (17.01, 21.01, 27.01, 24.04, 1.10, 1.12 1559 г. и 20.02 1560 г.) [84] . Манера изложения решительно меняется с записей за июль 1560 г., когда в летописи начинают преобладать поденные записи (за 13.07, 17.07, 19.07, 2.08, 6.08, 7.08 и т. д.) [85] . Заметно меняется внешнее оформление текста. До появления поденных записей материал летописи дробился на отдельные отрывки с обязательным заголовком, выполненным киноварью. После их появления отдельные заголовки (за единичными исключениями) совершенно исчезают. Последняя помесячная запись с отдельным заголовком («Отпуск в немцы большой наряд») сообщает о посылке в Ливонию А. Ф. Адашева в мае 1560 г. [86] . По-видимому, «черновые списки», находившиеся в канцелярии Адашева во время Ливонского похода, доводили изложение событий до начала 1560 г. [87] . Списки эти содержали материал за «новые лета», т. е. за несколько последних лет, непосредственно предшествовавших 1560 году.
84
ПСРЛ, т, XIII, ч. 2, СПб., 1906, стр. 314—315, 318, 320, 321. 325.
85
ПСРЛ, т. XIII, ч. 2, СПб., 1906, стр. 327—328.
86
ПСРЛ, т. XIII, ч. 2, СПб., 1906, стр. 327. Следующая запись летописи «О Московском пожаре» начинается с фактической ошибки: «того" же лета, июля в 13 день, в четверг». На самом деле 13 июля (день пожара) приходился на субботу. Запись была сделана человеком, который сам не пережил пожара, или же запись появилась спустя много времени.
87
Ср. Львовскую летопись, где события доведены до февраля 1560 года. (ПСРЛ, т. XX, ч. 2, СПб., 1914, стр. 621).
Самые ранние летописные списки (Патриарший и Оболенского) позволяют довольно точно определить тот летописный отрывок, над которым работал Адашев в последние годы жизни [88] . Патриарший список завершается записью за март 1556 года [89] . Та же хронологическая грань делит изнутри текст списка Оболенского. Названный список явственно распадается на три части: в основе первой (за 1534—1542 гг.) лежит Воскресенская летопись, в основе второй (1542 — март 1556 гг.)—Патриарший список. Зато третья часть или «том» летописи (с марта 1556 года по 1558 год) имеет вполне самостоятельное происхождение [90] . «Том» писан на иной бумаге, чем предыдущие части, полуустав сменяется тут не очень аккуратной скорописью [91] .
88
При редактировании двух названных списков Адашев в ряде случаев вписывал в текст свое имя и производил прочную правку. Так, имя Адашева вставлено в рассказ о взрыве тайника под Казанью в 1552 г. (при составлении Патриаршего списка), а также в рассказ о посылке Шереметева к Казани в марте 1552 г. (при составлении списка Оболенского). (См. А. А. Зимин. Пересветов, стр. 39; ПСРЛ, т. XIII, ч. I, СПб, 1904, стр. 209, 175).
89
ПСРЛ, т. XIII, стр. 267.
90
Конец упомянутой третьей части (текст за 1558—1560 гг.) утрачен в списке Оболенского, т. е. в оригинале, однако он может быть восстановлен по Львовской летописи, Лебедевскому и Синодальному спискам. Расчленение текста на 1558 г. имеет, по-видимому, чисто внешнее значение. Манера расположения материала (деление на рубрики с обязательными заголовками) и такая характерная черта, как отсутствие точных дат (по дням), сохраняется на протяжении всего повествования за 1558—1560 годы.
91
См. Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. I, СПб, 1899, стр. 319—333; Н. Ф. Лавров. Указ. соч. стр. 90.
Возможно, этот «том» и представляет собой «Летописец новых лет», над которым работал Адашев. В самом начале его помещены две обширные вставки, нарушающие хронологическую последовательность изложения. При просмотре второй части или «тома» летописи (в том же списке) Адашев сделал в тексте ее под 7058 годом следующую пометку на полях: «написати приговор о полкех» [92] . Однако когда он смог осуществить свое намерение, у него не оказалось под руками соответствующих «томов». Вероятно, по этой причине он вынужден был поместить «Приговор о полках 7058 года» в самом начале третьего «тома» летописи, хотя там эта вставка являлась неуместной [93] . За приговором о полках 7058 г., представляющим отчет о первой реформе Адашева, реформе местничества, в тексте летописца помещена вторая большая вставка «Приговор о кормлениях 7064 г.», отчет о самой крупной и последней реформе того же лица. Как отметил А. А. Зимин, оба названных приговора представляют собой вставки, принадлежавшие, возможно, перу самого Адашева. В них «мы имеем дело с рассказом о каких-то мероприятиях законодательного характера, а не с официальным узаконением» [94] . Действительно, летописные вставки во многих отношениях сходны с памфлетом. Можно полагать, что вставки
92
ПСРЛ, т. ХIII, стр. 161, прим. 1.
93
ПСРЛ, т. XIII, стр. 267.
94
См. А. А. Зимин. Реформы Ивана Грозного, М., 1960, стр. 429.
95
Вставки завершаются рассказом о «строении» 1556 г., который подкрепляется ссылкой на какие-то документы, явно отсутствующие у автора: «и подлинные тому розряды у царьскых чиноначальников, у приказных людей». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 269).
Известная сложность вопроса о преобразованиях и реформаторских замыслах Адашева состоит в том, что не сохранилось ни одного письма или другого документа, написанного его рукой. По этой причине вопрос об авторстве, или точнее — степени участия реформатора в составлении того или иного проекта трудно разрешим. Тем большее значение имеют данные об участии Адашева в летописании. Вставки в текст летописи непосредственно вводят нас в круг идей и начинаний Адашева, знакомят с его проектами реформ и политической программой.
Царь Иван Васильевич Грозный принимал участие в составлении и редактировании двух крупнейших летописных сводов середины XVI века: Синодального списка летописи и так называемой Царственной книги. Он непосредственно участвовал в составлении обширных приписок к тексту названных сводов [96] .
Летопись по Синодальному списку освещает события 1535—1567 гг., но в ней полностью утрачен отрывок за 1542—1553 гг. Приписки в тексте летописи относятся к 1537—1542 и 1554—1557 гг. [97] . Д. Н. Альшиц отметил, что последние исправления в Синодальном списке сделаны под 1557 г., и дал этому факту наиболее вероятное истолкование. Он предположил, что к моменту редактирования первой половины летописи (за 1535—1560 гг.) окончание свода (за 60-е гг.) еще не было составлено и, таким образом, приписки к Синодальному списку появились в начале 60-х гг. [98] . Его точка зрения встретила возражения со стороны А. А. Зимина, по мнению которого Синодальный список исправлялся после августа 1567 г., т. е. после того, как дальнейшее составление летописи было по существу прекращено [99] . Гипотеза А. А. Зимина весьма интересна, но она не дает объяснения некоторым существенным фактам. В самом деле, почему царь правил лишь начало летописи (до 1557 г.), а затем прекратил исправление? Почему он останавливался на десятистепенных и вовсе маловажных событиях тридцатилетней и двадцатилетней давности (см., например, приписку о награде воевод шубами в 1541 г.) и не коснулся более важных вопросов, открыто поставленных им в переписке с Курбским в 1564 г. и более всего волновавших его в тот период (сюда относился вопрос об отставке Сильвестра, критика правительственной деятельности Адашева и т. д.).
96
См. Д. Н. Альшиц. Происхождение и особенности источников, повествующих о боярском мятеже 1553 г. — «Исторические записки», изд. АН СССР, т. 25, 1948, стр. 266—292; его же: Иван Грозный и приписки к лицевым сводам его времени. — «Исторические записки», изд. АН СССР, т. 23, 1947, стр. 251—289; его же: Источники и характер редакционной работы Ивана Грозного над историей своего царствования.— «Труды Гос. Публ. библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина», т. I (IV), Л., 1957, стр. 119—146. Вопрос об авторстве Грозного вызвал полемику между Д. Н. Альшицем и английским историком Н. Е. Андреевым. (См. N. Andreyev. Interpolations in the 16-th century Muscovite Chronicles.— «The Slavonic and East European Review», vol. XXXV, N 84, 1956, p. 95— 115; его же: Об авторе приписок в лицевых сводах Грозного. — «Труды ОДРЛ», т. XVIII, 1962, стр. 117—148; Д. Н. Альшиц. Царь Иван Грозный или дьяк Иван Висковатый? — «Труды ОДРЛ», т. XVI, 1960, стр. 617—623).
97
См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 97, 98, 108, 109, 114, 141, 237, 238, 246, 264, 277.
98
Д. Н. Альшиц. Происхождение и особенности..., стр. 266; его же: Иван Грозный..., стр. 264.
99
А. А. Зимин. Опричнина, стр. 70.
Существенное значение имеют палеографические наблюдения за текстом летописи [100] . Возражая Д. Н. Альшицу, А. А. Зимин пишет следующее: Д. Н. Альшиц не нашел палеографического рубежа (смены почерков) в тексте Синодального списка, «что исключает возможность многоэтапного составления Синодальной рукописи» [101] . Подобное мнение едва ли справедливо. Значительная часть Синодальной рукописи утрачена, но даже в неполном виде она насчитывает более 500 листов. Трудно представить, чтобы столь обширная летопись могла быть составлена и отредактирована в один прием, а не «многоэтапно». В XVI в. Синодальная рукопись состояла из многих тетрадей (общий переплет был сделан не ранее XVII в.) [102] , и всего вероятнее, что эти тетради редактировались постепенно на протяжении ряда лет.
100
Полемизируя с Д. Н. Альшицем, А. А. Зимин ссылается на палеографические наблюдения Н. П. Лихачева. Текст лицевого свода, отмечает он, написан на той же французской бумаге, что и некоторые книги Посольского приказа (книга № 9, сношения с Польшей в 1570—1571 гг. и т. д.). (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 68—69). Но наблюдения за сортом бумаги в данном случае не помогают решению вопроса: классификация бумаги не отличается большой точностью и позволяет определить разве что десятилетие, но никак не год составления рукописи.
101
А. А. 3 и м и н. Опричнина, стр. 68. А. А. Зимин признает возможным выделить в Синодальном списке начальную часть (до 1560 г.), но он относит это деление к протографу названного списка. (Там же, стр. 69). К сожалению, гипотеза о существовании протографа Синодального списка не подкреплена фактами.
102
ПСРЛ, т. XIII, стр. IV.
Приписки к тексту Синодального списка по большей части носили строго фактический характер [103] . Наиболее важные из них посвящены были мятежам и заговорам князей Шуйских. Рассказ о смерти великой княгини Елены дополнен сведениями о том, что Шуйские и «иные бояре» уморили голодом за шесть дней конюшего Овчину [104] . К рассказу о мятеже Шуйских в 1542 г. добавлено, что глава заговора князь И. М. Шуйский прислал в Москву наперед себя князя П. И. Шуйского и И. В. Большого Шереметева, что в заговоре участвовали Кубенские, Д. Ф. Палецкий и новгородцы «все городом», что крамольные бояре приходили в постельные хоромы девятилетнего Ивана и т. д. [105] .
103
На л. 65 об. редактор сделал замечание к рисунку: «в знаменье (зачеркнуто «царевич») государь написан не г делу». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 108. прим. 1). На л. 84 об. редактор вставил в летопись рассказ о том, что после отражения татарского набега в 1541 г. государь пожаловал шубами и кубками своих воевод. (Там же, стр. 114, прим. 2). На лл. 67 об., 146, 223 в летописи сделаны дополнения из Разрядных записей, (Там же, стр. 109, 246, 264). В другом случае исправлен стиль и т. д. (Там же, стр. 277).
104
ПСРЛ, т. XIII, стр. 98, прим. 1, 3.
105
ПСРЛ, т. XIII, стр. 141, прим. 1—8.