Начало пути. Пермска волость
Шрифт:
Несмотря, что нападавших осталось менее двадцать, они на хвосте убегающих, врываются во внутрь укрепления и начинается безжалостная резня. Раненых, стариков, детей, способных носить оружие, а также младенцев убивают, женщин насилуют и затем убивают. Забирают только 13 детишек в возрасте 3–4 лет, которые могут идти самостоятельно. Связывают их между собой в цепочку, перекидывая веревку им через голову и отправляют метров на пятьсот в сторону от лагеря. А дальше начинается сбор трофеев, которые укладываются в пять кибиток.
Победа далась дорогой ценой. У нападавших погибло около двухсот воинов. Осталось
Трое степняков, исходя из их вытянутого черепа, скорее всего гуннов, остались в лагере сарматов, в это время только у них был таранный удар и кибитки на колесах, освежевать туши волов. Идентифицирую их как гуннов и сарматов, исходя из советского довоенного учебника истории за 5 класс. В довоенное время история и археология в стране в почете были. Могильников вскрыли немерено, даже до могилы Тамерлана добрались. Десять человек переносили тела соплеменников в овраг, двое охраняли оставшийся табун в голов в сто, пасущийся в стороне, с отарой овец и волами. Еще один охранял полоненных детей и обустраивал лагерь, поставил три шатра, там же был и их вождь, видимо сильно пораненный, так как в шатер его переносили на руках.
Собрал племя на небольшой полянке и только хотел дать команду на отход домой…
– Володя… – дергает меня за рукав Лада. – Мы должны освободить детей!
Оборачиваюсь, все племя смотрит на меня, глаз не отводят, во взоре уверенность и решимость.
– Их семнадцать человек, все опытные воины. Если мы и сможем незаметно подобраться к трем гуннам, занимающимися тушами волов и их убьем, то остальные нас просто из луков расстреляют.
– Так надо ночью напасть, когда они спать будут, – возражает Эвика. Остальные в поддержку утвердительно кивают головами.
С сомнением качаю головой. Однако, молодежь неистово отстаивает необходимость ночного нападения и освобождении детей.
После оценки всех за и против, согласился с их доводами. Гунны после боя устали, идет откат адреналина, да еще до ночи будут перетаскивать трупы и хоронить, со свежеванием волов тоже быстро не получится. Да и пополнее в племя необходимо.
– Хорошо. Ночью нападаем. А сейчас перекусываем и отдыхаем.
Перекусили пеммиканом, парням приказал до ночи спать, на дежурство поставил девчонок. Сам тоже прилег, долго ворочался, но все же заснул.
Проснулся сумерках в девять вечера. Девчонок отправил спать. Гунны только закончили переносить трупы в овраг и пытались засыпать братскую могилу. Получалось плохо, мечами рыхлили землю и руками прикапывали. Троица освежевала только половину волов. Через час, когда уже совсем стемнело, гунны направились в лагерь, поели и еще через час лагерь погрузился в сон.
В три часа ночи с подветренной стороны подкрался к двум охранникам табуна. Оба спали, без шума перерезал каждому горло. В сердце не бил, так как на них могла быть кольчуга, а убивать нужно тихо.
Вернувшись, всех распределил по секторам обстрела, а с Борисом и Николаем пополз к лагерю гуннов. Небо
Осталось семь гуннов в двух палатках. Чтобы не испытывать везение на прочность, даю команду Эвике и Ладе взять на прицел шатер вождя, остальные берут на прицел другой шатер. Полог в шатер зажат камнем. Поджигаю фитиль коктейля Молотова и бросаю бутылку в камень. Через секунду бутылка разбивается и шатер охватывает пламя. Из шатра выскакивает гунн, в голову которому стреляю из арбалета, гунн заваливается во внутрь шатра.
В это время из второго шатра выскакивает вождь, криком подает команды. Лада стреляет, болт арбалета пробивает челюсть, и вождь замолкает на всегда. Иван в горящий шатер бросает еще один коктейль, который также разбивается о камень. Находящиеся внутри, опрокидывают шатер на землю, двое оказываются снаружи, и их находят болты Бориса и Михаила. Остальные оказываются под горящим шатром. По крикам, там два человека. Еще где-то есть один. Перезаражаю арбалет, командую:
– Всем лежать – и перекатываюсь в сторону.
Из шатра вождя вылетает стрела и врезается в землю, где я только что лежал. Эвика и я одновременно стреляем, из шатра раздается вскрик, а потом вой.
– Всем перезарядиться – отдаю команду.
Бросаю камень в боковину шатра, раздается звук отпущенной тетивы, заскакиваю в шатер. Передо мной гунн, у которого один болт в ключице, а второй торчит из причинного места. Гунн пытается из колчана достать стрелу, я колющем ударом меча насквозь протыкаю ему горло.
Выскакиваю из шатра, второй шатер продолжает гореть, но крики из-под него прекратились. Вдвоем с Борисом оттаскиваем тлеющий шатер, один гунн мертв, задохнулся угарным газом, второй еще подает признаки жизни, его добивает Иван выстрелом из арбалета.
Освобождать детей. Успеваем вовремя, двое чуть не задохнулись от намотанных на шею веревок. Отпаиваем водой. Волосы у детей рыжие, глаза светло серые, видно, что они из одного племени. Детишки, очухавшись, бегут к лагерю сарматов. Бросаются к своим матерям, где по одному, а где и по два, плачут, тянутся к ним ручками, но вскоре понимают, что родители умерли. Среди детей по две пары братьев, одна пара сестер и еще брат с сестрой, остальные одиночки. Шесть мальчиков и семь девочек.
Сто пятьдесят погибших сарматов нам не похоронить, ни сил не хватит, ни времени. Принимаю решение из пятнадцати кибиток сложить три погребальных костра. Поставили в ряд по пять повозок, на которые положили по пятьдесят трупов. Обложили еще собранным валежником. Облили бензином и подожгли погребальные костры.
Дожидаться прогорания костров не стали, время поджимает, пора возвращаться домой.
Дома есть конюшня на восемь лошадей, коровник на восемь коров, овчарня, козлятник, свинарник курятник, птичник.