Начало тьмы
Шрифт:
— Готовимся, — с гордостью откомментировал Пауль Эркин, блестя глазами. Но сейчас на Отари не действовала эта атмосфера, всегда родная ему — может быть, потому что он уже знал о бесполезности работы.
— …Мы будем учитывать все перемещения плотности воды и концентрации ПУВ в радиусе десяти километров… — Пауль заканчивал объяснения, из которых Отари смог усвоить, к чему готовятся на базе. План Бронтома претворялся в жизнь, постепенно спускаясь к низовым звеньям подробнейшими инструкциями для техников, операторов, контролеров. Центр Управления координировал усилия этих людей с программным обеспечением
— …После фиксации симбионта одним из способов к нему будет направлен батискаф с энергозащитой и на месте произведет сканирование и трансляцию включенного кода наследственности…
Отари механически кивал, особенно не вникая, но и не мешая говорить. Эркин был его единственной надеждой… Как же объяснить ему, что не экспериментировать надо, а бежать, бежать! Сидя, как на раскаленных угольях, он еще пытался думать, а не бесполезно сожалеть о каждой прошедшей секунде… Но Эркин был раздражающе самоуверен, он даже не выспрашивал теперь о причинах появления координатора, всецело отдавшись радужным перспективам. С нахлынувшей вдруг враждебностью Отари смотрел на него — бесконечно чужого, далекого… Ничего не объяснить — не надо и пытаться. Тоска клонила голову долу — и он уже не мог осознать неестественность этой внезапной депрессии. В нем бушевала какая-то слезливая обида на всех и вся — на Эркина, так бездарно тратящего время и силы; на Меца Думлока, еще запертого, наверное, в каюте… На Инар — зачем она все время не слушается его! На Жюля… На Унома — где он сейчас? Конечно же, он погиб — как и все остальные… Многие километры пещер, набитые остывающими телами — эта картина представлялась его умственному взору, затмив реальность. Тянулись длинные коридоры… Запрокинутые лица в напряженном оскале… Бессильно повисшие руки… Картина разматывалась, словно нитка с клубка — все быстрее, до головокружения, до тошноты — теперь он медленно падал в какую-то огромную, бешено крутящуюся воронку…
— …Что с вами, координатор? — сквозь шум в ушах пробился испуганный голос Эркина. Отари попытался поднять бессильно мотающуюся голову и обнаружил, что сидит, сильно наклонившись вперед — чьи-то руки не давали упасть окончательно, и он чувствовал себя тушей, подвешенной на крюк. Силы быстро возвращались — вместе с памятью. Несколько раз глубоко вздохнув, он, наконец, смог выпрямиться и посмотреть прямо.
— Может, вызывать врача? — участливо осведомился Пауль. Отари энергично мотнул головой:
— Не надо… Врач здесь не поможет. Достало-таки…
Пауль поморгал в недоумении:
— Гхм… Вы… В порядке?
«Конечно, нет» — подумал Ило, но вслух сказал совсем другое:
— Я в полном порядке… А вот вы — вы что чувствовали сейчас?
— Как — что? Я рассказывал вам… — тут Эркин замолк, словно прислушиваясь к себе. Сказал медленно:
— Мне еще никогда не было так хорошо…
Не договорив, живо обернулся к Ило:
— Я как будто был пьян — ваш обморок… Я пришел в себя после него!
Отари кивнул, сказал устало:
— Все правильно. Контакт начался…
— Контакт?
— ПУВ — за бортом, — кивнул в сторону координатор, — многие миллиарды тонн… Вы думаете, что отгородились от него энергощитом? Ошибаетесь.
Он ничего еще не сказал в доказательство, но почувствовал — Пауль уже верит ему. Необходимо было воспользоваться его смятением — и Ило поспешил изложить все обстоятельства памятного последнего эксперимента на «Золотой».
— …Энергозащита была задействована только на четверть мощности, — продолжал он после этого, — но не отключалась ни на миг! А я все-таки управлял всей массой реакции — и думал, что делаю это напрямую…
— Как же это могло произойти? — спросил Эркин, пропустив мимо ушей последнюю оговорку.
— Энергозащита. Она ослабляла психоизлучение мозга примерно в миллион раз… Я только недавно понял, что это означает.
— Вообще-то это ведет к уменьшению хроносдвига…
— А у меня все наоборот — темп восприятия обгонял обычный только в два-три раза.
Эркин пожал плечами:
— Тогда я ничего не понимаю — по-вашему, формула зависимости неверна? Это невозможно.
— Я тоже решил, что эту уж чересчур. И сделал единственный возможный вывод.
— Какой?
— Контакта не было.
Эркин покачал головой:
— Вы противоречите сами себе.
— Совсем нет! Контакта действительно не было — прямого. ПУВ управлялось не мной… ну, не совсем мной.
— Психоматрица? — догадался Эркин.
— Вот именно, — подтвердил Отари. — Это объясняет и кое-какие странности поведения ПУВ. Тогда я не придал им значения…
— Что именно?
— Оно опережало мои команды. А часто даже и решения… Конечно, я как-то влиял на происходящее — но при включенной защите о прямом контакте и речи быть не может.
Они помолчали, словно заранее условившись о пятнадцатисекундном тайм-ауте. Эркин должен был усвоить новые для себя факты, чтобы последовать дальше. Пятнадцати секунд ему вполне хватило:
— С этим все ясно, — заключил он, — но непонятным остается главное — откуда взялась психоматрица?
Отари чуть качнул головой — все правильно. И ответил вопросом на вопрос:
— Сколько времени обычно требуется для вступления в прямой контакт?
— Н-ну… несколько секунд. Иногда и того меньше.
— Я ждал не меньше трех минут.
— Вы хотите сказать…
— Да, именно — все это время я был в состоянии одной миллионной контакта. Защита его не прерывает — лишь ослабляет.
— Значит, все это время ушло на создание психоматрицы…
— Которая в миллион раз хуже обычной, — мрачно заключил его мысль Отари.
— Почему?
— Защита ослабляет силу психоизлучения. Но количество информации, которое оно несет, остается прежним… Делайте выводы.
Пауль Эркин смотрел понимающе:
— Она все это время накапливало информацию… Хм — если учесть протяженность во времени, то ее связи должны быть на два-три порядка сложнее… Черт возьми — можно сказать, что она жила!
Он с шумом перевел дух, сказал сам себе: «Да-а…», еще раз взглянул на Отари:
— То, что с вами сейчас произошло… Что это было?
Отари только вздохнул, ощутив какую-то мимолетную тоску от достигнутой, но нерадостной цели:
— Частота обмена межу мозгом и матрицей ПУВ измеряется в герцах?