Начало
Шрифт:
Да, решено, она немедленно попросит Роберта, чтобы остался. Скажет, что… ждет ребенка! Да, обманет, а потом что-нибудь придумает. Кора слышала, что у женщин бывают такие случаи, когда кажется, что беременна, но потом все срывается. Даже английская королева Мария, прозванная Кровавой, пострадала из-за невольного обмана…
Она решительно поднялась с места, поправила прическу, почти не видя своего отражения в зеркале, и направилась к двери. Главное – не останавливаться.
Встретившийся в коридоре Томас кивнул в сторону библиотеки:
– Миледи, его
– Спасибо, Томас.
– Миледи, можно вас попросить?
– Слушаю.
Вид у камердинера несколько расстроенный и почти заговорщический.
– Миледи, отговорите милорда от поездки в его полк.
– Именно это я и намерена сделать, Томас.
– Благодарю вас.
Вот, даже его собственный камердинер против! Непременно нужно отговорить. Кора почувствовала прилив сил и решительно взялась за ручку двери в библиотеку.
Роберт сидел перед камином с книгой. Увидев жену, он поднялся:
– Кора…
– Роберт, нам нужно поговорить.
Решительный тон, явное намерение закончить то, что не дописано после «милорд, я вам мешаю…». Роберт страшно не любил выяснять отношения, он еще сам не понимал, что чувствует к Коре, не мог разобраться в своих намерениях, потому и хотел уехать, побыть далеко, чтобы понять, почему ему не все равно, смеется ли Кора, беседуя с Джеймсом Кроули, блестят ли ее глаза, когда она говорит с Уильямом Осборном, предпочитает ли его обществу долгие прогулки по окрестностям с Эдит… Почему ей легче беседовать с чужими, почему ее так любят те, кто не имеет отношения к Даунтону?
Эти вопросы, а главное, собственное отношение к Коре и невозможность жить с ней полноценной супружеской жизнью заставляли Роберта практически бежать хотя бы на пару месяцев. Но не объяснять же это молодой женщине? Она изменилась после их первой встречи сначала в Нью-Йорке, а потом и здесь, в Даунтоне, стала взрослей, сдержанней, в Коре появилась властность, но не та, обусловленная уверенностью из-за богатства отца, а иная – властность женщины, у которой задето самолюбие.
Вдруг осознав это, Роберт понял, что, если сейчас она попросит не ехать, он никуда не поедет.
– Кора, если речь идет о продолжении записки, то не стоит.
Она посмотрела в глаза мужа и вдруг поняла, что ни о чем не попросит, не унизится до лжи о своей беременности. Не всякая ложь во спасение, та, которую намеревалась произнести, безусловно, нет. Нельзя играть такими словами, нет, она не будет просить остаться или хотя бы почаще приходить к ней в спальню. Роберт женился по расчету, и это не давало ей права надеяться на его любовь. По расчету любимой стать нельзя.
– Нет, я не намерена ни в чем укорять. Брак по расчету не предполагает страсти, я могу требовать лишь верности, но даже этого требовать не буду.
Он напряженно вглядывался в лицо жены, что она задумала? Попросит развод? И вдруг почувствовал… облегчение. В тот момент он был готов дать ей развод и даже вернуть приданое, к которому не притронулся. И одновременно вдруг ужаснулся сам себе: разве можно вот так – не попытавшись наладить
– Кора, я прошу ничего не менять сейчас. Давай дадим друг другу время подумать и обсудим наши отношения после моего возвращения? Я очень прошу ничего не решать пока.
– Хорошо…
Кажется, она удивилась?
– О чем ты хотела поговорить?
И вместо того чтобы лгать о своем положении, просить никуда не ездить, остаться с ней, Кора вдруг попросила иное:
– Пока ты будешь отсутствовать, я предпочла бы пожить в Дауэрхаусе, чтобы не мешать леди Вайолет. Думаю, для нее так тоже будет легче.
Роберт не знал, что ответить, просто не знал, а потому растерянно протянул:
– Да, конечно… Это все?
Кора вскинула на мужа глаза, стараясь сдержать подступавшие слезы (леди никогда не плачут, даже если наступили на гвоздь и стоят на нем!):
– С остальным я справлюсь сама.
Разговора не получилось. Роберт не был готов к откровениям, а Кора сердцем это почувствовала. Нет, он не любил… Пока не любил или совсем? Это могло показать только время.
Что ж, может, так лучше? За время разлуки они разберутся со своими чувствами и предпочтениями, и их брак либо окончательно станет союзом двоих ради рождения наследника, либо окончательно развалится.
Если бы Роберт пришел в ее спальню, Кора забыла бы обо всех заповедях, прочитанных в наставлении молодой жене, и отдалась бы на волю чувств, но он не пришел. Не пришел не только в ту ночь, но и в последующие до самого отъезда, который постарался максимально ускорить. Почему? Останавливало понимание, что Кора может забеременеть, тогда они окажутся связанными узами из тех, что невозможно разорвать. Нет, решено дать время на раздумья, значит, им надо воспользоваться. Да, брак по расчету, значит, следовало признать либо сам расчет, либо его ошибочность, так было бы справедливо и верно. И ничто не должно осложнять их выбор.
– Леди Вайолет, мы с Робертом договорились, что во время его отсутствия я поживу в Дауэрхаусе.
Голос Коры спокоен, она уже научилась не выдавать чувств, какие бы ни бушевали внутри. Леди Вайолет изумилась:
– Это еще зачем?
– Так будет спокойней всем нам.
– Милочка, я надеялась, что вы отговорите мужа от этого безумства. Мне неспокойно на душе.
– Я не имею никакого авторитета ни в Даунтоне, ни в семье, ни для Роберта, мои уговоры были бы бесполезны. – Кора снова мило улыбнулась, словно говорила о чем-то приятном или не имеющем значения.
– Но вы и не старались.
Кора пожала плечами, не собираясь обсуждать со свекровью такие вопросы.
Томас попробовал поговорить с Анной.
– Анна, миледи рада, что милорд уезжает?
Горничная только вздохнула:
– Я не знаю, Томас, честное слово, не знаю. Чего им не хватает? Могли бы быть такой хорошей парой, но словно чужие.
– Я просил миледи убедить графа не уезжать, но она не стала этого делать.
– Разве гордая женщина станет уговаривать мужчину не покидать ее? Правильно сделала.