Начало
Шрифт:
– И вы не стали бы, Анна?
– Конечно, нет.
– А… ждать меня будете? – вдруг решился Томас.
– Конечно, да.
– Анна! Только дождитесь, а то ходят тут всякие мистеры Симсоны…
– Томас, как вам не стыдно, – договорить ей не удалось, Томас еще не забыл, что кроме красивых слов женщины очень любят решительные поступки, и попросту закрыл Анне рот поцелуем, который, впрочем, длился недолго, Анна опомнилась и отстранила влюбленного:
– Томас, разве я давала повод?..
– А разве нет? Я люблю тебя, честное слово,
Поправляя передник, Анна с обидой поинтересовалась:
– И как часто ты говорил такие слова?
Томас неожиданно для себя признался:
– Много раз, но только сейчас честно. Анна, выходи за меня замуж? Вот этого я не говорил ни разу.
– Вернетесь с графом, тогда и поговорим.
– Согласен, я потороплю его. Только ты меня дождись.
Роберту и Коре последовать бы примеру своих камердинера и горничной, но они были также далеки друг другу, как и в Ньюпорте. Брак по расчету…
Лорд Кроули торопился уехать, убеждая себя и остальных, что чем раньше уедет, тем скорее вернется, но сам вовсе не был уверен, что ему так хочется отправляться из дома.
Роберт смотрел на жену и понимал, что… ему вдруг расхотелось уезжать! Нет, никакой страсти он не испытывал, но сейчас по-настоящему жалел, что не приходил к ней последнее время, они вполне могли бы попробовать начать все сначала, еще раз попытаться… Может, и правда остаться? Придумать повод и никуда не уезжать? Последние дни дались Роберту тяжело, были полны сомнений, в конце концов он понял главное – он не желает разрывать этот брак по расчету.
– Роберт, только два месяца и ни днем больше! – Мать пыталась приказывать даже там, где никак делать этого не могла, но сын согласился:
– Да, мама, обещаю быть дома ровно через два месяца.
Кора держалась из последних сил, мысленно умоляя мужа поторопиться с отъездом. Невозможно долго держать себя в узде и не спать ночами, ожидая его прихода. Это не могло продолжаться бесконечно. Душа давно как один большой нарыв, который будет болеть, пока его не прорвет. И когда боль становится невыносимой, человек готов сам разорвать ее оболочку, чтобы выпустить наружу.
Изнутри рвался крик: «Не уезжай!» – и тут же другой: «Да уезжай же скорее!» Но Кора улыбалась, словно ничего не происходило.
Как же трудно быть леди!..
Роберт не дождался просьбы остаться, да и как можно ожидать после их разговора в библиотеке?
Кора справилась с собой и не залилась слезами, а на следующий же день перебралась в Дауэрхаус.
Леди Вайолет была оскорблена таким поведением невестки, по ее мнению, Коре следовало бы валяться у Роберта в ногах, умоляя остаться.
– Дорогая, ваша вина в том, что муж уехал. Это вы не смогли удержать Роберта, и теперь бог знает что с ним может приключиться в этой Африке.
– С лордом Кроули ничего дурного не приключится, а удержать взрослого мужчину, которому надоел его дом, невозможно. Не думаю, что Роберт не нашел бы повода уехать, даже если бы
И тут свекровь произнесла сакраментальную фразу:
– Но если бы вы родили сына или хотя бы были беременны им…
Только Кора знала, чего стоило перенести без слез эту пощечину, но она справилась.
– Миледи, едва ли возможно родить сына от мужа, который не посещает твою спальню. Для этого нужны старания двоих…
Леди Вайолет невольно пробормотала:
– Все так плохо?..
Но Кора не намеревалась дольше обсуждать этот вопрос, она была рада переезду в Дауэрхаус.
Глава 8
Переехать просто, даже постараться не встречаться с леди Вайолет тоже, но куда денешься от себя самой?
Роберт сообщил телеграммой, что сел на пароход в Портсмуте, теперь оставалось ждать писем и его возвращения, надежной телефонной связи между Англией и Европой еще не существовало.
Оставшись одна, Кора затосковала. Сколько можно читать или сидеть, глядя на пламя в камине? Сколько можно гулять по окрестностям? Она и при Роберте занималась преимущественно этим. Уже через несколько дней была готова просто выть от тоски и ощущения своей ненужности в Даунтоне, тем более Эдит уехала навестить подругу в Ковентри, а леди Вайолет отправилась проведать родственников в Италии и Австрии.
Но Кора не собиралась сдаваться, заявив самой себе:
– Два месяца вытерплю!
Из Лондона прибыл заказанный рояль, инструмент оказался великолепным, после того как его настроили, Кора два дня вставала из-за рояля только чтобы перекусить и поспать. В результате сорвала правую руку, которую Анне пришлось туго перебинтовать. Снова тоска и одиночество…
Кора читала или слонялась по Дауэрхаусу, заглядывая в кухню и мешая то Анне, то Нэнси, то Арчи. Они не укоряли, напротив, старались поговорить, чтобы отвлечь от невеселых мыслей, но это плохо удавалось. О чем говорить? Снова вздыхать по поводу погоды или радоваться солнышку? Даунтон и его обитатели в разговорах под запретом, Нью-Йорк, Ньюпорт и Левинсоны тоже… Лишь однажды Нэнси спросила, не собирается ли миссис Левинсон заехать в Даунтон перед возвращением домой?
– Ты уже скучаешь по дому? Нэнси, если решишь уехать с миссис Левинсон, я отпущу.
– Нет, мисс, я останусь с вами… Вдруг я вам пригожусь?
– Нэнси… – попыталась обнять толстуху Кора, но это не удалось. – Эй, ты еще поправилась?!
– Скажите лучше растолстела, так будет честней, мисс Кора.
Нэнси упорно называла Кору не миледи и не леди Кроули, а мисс Корой. И исправлять эту ошибку почему-то совсем не хотелось.
Кора понимала, что слуги за ее спиной обсуждают и даже осуждают новую леди Кроули, но была уверена, что Анна и Нэнси не укоряют, хотя разговаривают наверняка. Это очень трудно – делать перед всеми вид, что тебе и одной хорошо, ничего страшного не случилось, все в порядке, все так и должно быть.