Начало
Шрифт:
— Кажется, да. Спасибо, мистер Честертон.
Мысли путались, и я устало склонила голову. Всего этого и так было слишком много для одного дня.
— Тебе многое еще предстоит узнать, Алекс. И когда все, сказанное здесь, немного уляжется в твоей головке, появятся и другие вопросы. Я уже говорил тебе, что я целиком и полностью на твоей стороне, поэтому ты можешь мне доверять, — учитель сделал паузу и выразительно посмотрел на меня. — Если захочешь о чем-то поговорить… что-то спросить, то помни, что ты всегда можешь придти ко мне.
— Хорошо, — пробормотала я. Мне вдруг захотелось очутиться в своей комнате.
— Алекс, — снова окликнул он, и я обернулась, уже у двери, — теперь ты знаешь, какие люди стоят за этой школой. На них не распространяются обычные законы, и их могущество не знает границ. Во многом ты можешь не соглашаться с тем, что здесь происходит, но разделение существует не просто так. Ни при каких обстоятельствах ты не должна ни разговаривать, ни встревать в то, что происходит с теми, кто носит желтую форму, иначе будет только хуже. Для своего же блага придерживайся ребят своего цвета формы и соблюдай правила, которые установили директор и миссис Джеймс. Я знал и уважал твоих родителей, — учитель склонил голову на бок и тепло посмотрел на меня, словно сейчас видел их во мне, — и со своей стороны, сделаю все, чтобы тебя защитить. Но и ты должна мне в этом помочь.
Я поблагодарила его кивком головы и вышла.
На негнущихся ногах я спустилась по лестнице и забрала из раздевалки куртку. Уроки уже давно закончились, и огромное здание школы было совершенно пустым. По крайней мере, можно было не опасаться, что столкнусь с кем-то из учеников. Однако сейчас это заботило меня меньше всего: голова раскалывалась от того, что я только что услышала.
С одной стороны, мне было трудно поверить в то, что поведал мне учитель. С другой — его слова прояснили многое, что касается этой странной школы. Значение цвета формы, разделение, которого строго придерживались ученики, железная дисциплина и даже внутренняя роскошь школы вдруг обрели для меня смысл. Если способности, о которых он мне рассказал, на самом деле существуют, то несложно представить, каким могуществом обладают те, кто силой мысли способны заставить остальных сделать то, что им угодно. Они не просто способны заставить людей поменять решения в свою пользу, но и принудить их отдать все, что у них есть, не прибегая к насилию и не рискуя понести наказание. Неужели мой отец вел свои дела именно так? Но тогда как он вообще мог разориться? А что насчет учеников в желтой форме? Как они могут быть довольны своей судьбой? Мне было неприятно это признавать, но этот факт вполне объяснял то странное смирение, с которым они воспринимали все происходящее.
Вопросы возникали один за другим, и вскоре голова загудела, будто в ней поселился рой пчел. Решив, что дальше будет только хуже, я решила больше об этом не думать. По крайней мере, пока все и вправду не уляжется, как сказал учитель. Впереди маячила встреча с дядей и тетей, которые уже несомненно в курсе утреннего инцидента. Вздохнув, я натянула капюшон чуть ли не на глаза и поплелась в сторону дома.
Глава 7. Благословение звезд
Зима оказалась еще более суровой, чем я ожидала. С каждым днем ледяные, колючие ветра дули все сильнее, морозы крепчали, а снег валил так, словно решил засыпать все вокруг.
К тому времени, как я вернулась домой, все были уже в курсе, и разразился настоящий скандал. Стоя посреди гостиной, я слушала, как сотрясались стены старого дома от дядиного громкого рыка. Даже Николь на этот раз не пришла поглазеть, а испуганно заперлась в своей комнате. Сейчас мне и без того было плохо, и дядины громкие крики пролетали мимо моих ушей. Хуже было, когда по его приказу тетка потащила меня в подвал, приговаривая при этом про позор, который я навлекла на родителей самим фактом моего рождения и из-за которого они покинули этот город. Теперь ей не надо было скрывать правду о моем происхождении, и она не замедлила этим воспользоваться.
— Ты выродок, испорченная кровь, — едко шипела она, волоча меня по ступенькам. — Позорное пятно на репутации этого дома, которое нам всем приходится теперь терпеть.
Эти слова действовали хуже всяких криков.
Последующие три ночи я провела в подвале, взобравшись на гору из деревянных ящиков со старых барахлом и слушая раздававшийся с пола голодный крысиный писк. Не удовольствовавшись остатком скудного ужина, который в первую ночь я по глупости оставила внизу, некоторые из мерзких созданий даже пробовали взобраться к моему укрытию, но мне удалось скинуть их доской, которую я, заработав несколько заноз, отодрала от одного из ящиков.
Надо ли говорить, что за это время я почти не сомкнула глаз, отчего постоянно засыпала на уроках. Повезло, что учителя по-прежнему часто пропадали, и никто не обращал на меня внимания. Пару раз забившись в туалетную кабинку во время случайных «окон», мне даже удалось немного вздремнуть. А вечерний бульон, единственная отрада, на которую я еще рассчитывала, превратился из более-менее съедобного в отвратительную холодную жижу, к которой я еле могла прикоснуться. Мне стоило большого труда заставить свой желудок удержать ее внутри.
Все происходящее со мной здесь казалось каким-то страшным сном. Мир, в котором я очутилась, не имел ничего общего с моим прошлым, и привыкнуть к нему было тяжело. По ночам кое-как скрючившись на жесткой поверхности ящиков и мучаясь от голода, я старалась занять мысли тем, что услышала от мистера Честертона. Но это было непросто: уставший от недосыпания мозг отказывался четко соображать. Иной раз я ловила себя на том, что лежу, просто уставившись в одну точку, в то время как сознание витает где-то очень далеко.
Одно было предельно ясно — долго я так не выдержу. Еда, если ее еще можно было такой назвать, становилась хуже и хуже с каждым днем, а отсутствие сна отнимало у меня последние физические силы. Не гнушаясь никакими средствами, тетка решила сломить меня до конца. И надо признать, она начала в этом преуспевать — я уже готова была на все, только бы это наконец-то закончилось.
В четверг, стоя в опустевшем коридоре, я мучительно размышляла, стоит ли мне идти за всеми в столовую. С одной стороны, голод гнал меня вперед. С другой — я ужасно боялась встретить там ребят в желтой форме, которых с того ужасного понедельника старалась всеми силами избегать.
«Нет, не могу», — устало решила я, соскальзывая вниз по стене. Мысль о встрече лицом к лицу с Тэйлором и его девушкой, которые, как ядовито сообщила мне Николь, из-за меня провели несколько дней в больнице, страшила даже больше, чем постоянный голод.
Подтянув колени и положив голову на сложенные руки, я прикрыла глаза и вздохнула. До того, как все потекут назад в классы, есть еще несколько минут. Достаточно, чтобы дать опухшим от бессонных ночей векам немного отдохнуть.
— Эй, ты в порядке? — прозвучал рядом чей-то взволнованный голос.