Национал-большевизм

Устрялов Николай Васильевич

— Я думаю, что в своей борьбе против обоих уклонов партия все же должна сосредоточить огонь на борьбе со вторым уклоном.

Ленинградцы остались очень недовольны сталинской формулой, якобы новаторски искажающей ленинизм. «В этом вопросе, — заявил Зиновьев, — т. Сталиным прибавлено новое и выражено архиполемически». «Это, товарищи, на мой взгляд, абсолютно неправильное место» — присоединился Каменев к оценке ленинградцев.

Но директива о «направлении огня» осталась, и съезд ее закрепил в резолюции. Повторные решения 14 конференции о деревенском нэпе получили полное одобрение партии. Съезд даже счел нужным констатировать, что «только этот поворот партийной политики, вытекающий из изменившихся отношений между классами, коренным образом

улучшит положение в деревне». Публичному соборному осуждению подверглись «методы военного коммунизма и административного нажима» в настоящих условиях. Было специально подчеркнуто, что теперь «не может быть и речи ни о возврате к комбедам, ни о возврате к практике раскулачивания и т. п.». Партия прочно осознала, что «теперь мы переживаем такой период, когда выявилась недостаточность пассивно сочувственного или нейтрального отношения крестьянства к Октябрю и городу» (Рыков). Теперь задача не в «нейтрализации» середняка, а в тесном союзе с ним. — Все это позволяет заключить, что «ликвидация позднего взлета» псевдо-революционных надежд проведена на съезде с большевистской решительностью.

От нажима пора твердо перейти к соревнованию. «Беднота все еще проникнута иждивенческой психологией, — досадовал Сталин. — Она надеется на ГПУ, на начальство, на что угодно, только не на себя, не на свою силу. Вот эта пассивность и иждивенческая психология должны быть выветрены из сознания бедноты».

В 26 году нельзя уже упиваться прославлением бедняцких доблестей и всерьез ставить на них главную ставку. «Разве вы не знаете, — спрашивает «человек с места», сибирский депутат Коссиор, — что среди бедноты есть определенный процент таких, которые вообще ничем не занимаются, которых попросту можно назвать лодырями? Эти лодыри больше всего кричат о том, что мы ведем кулацкую политику. И среди коммунистов есть определенные элементы, которых выгнали из сельсоветов, которые дискредитированы перед массами. Они больше всего недовольны нашей политикой. Истерические крики о кулацкой опасности вызывают вновь к жизни эти элементы».

Эта святая истина, глаголющая устами практического местного работника, очень не по душе сановникам из оппозиции. «Ленинградская Правда» поспешила на нее нацепить этикетку «середняцкого большевизма», «большевизма Маруси Спиридоновой и левых эсеров». Зиновьев чрезвычайно обиделся за «лодырей»:

«Уже самое это словечко взято не из нашего лексикона… Никогда Ленин так не делал и не мог делать… Это слово в высшей степени характерно для нынешних стабилизационных настроений, для нынешней неправильной ориентировки в крестьянском вопросе»…

Таков удел энтузиастов чистой буквы. Они хотели быть идеологами пролетариев: они стали трубадурами лодырей…

V. Строим социализм!

Партия не поддалась «ликвидаторской ржавчине», не пошла за паническими «комнытиками». Партия полна неизменной веры в себя и в революцию.

Идя на широкий сговор с хозяйственными элементами деревни, партийные вожди в то же время ни на минуту не забывают об основной цели революции, об ее социалистических путях. Глубокий тактический компромисс при повышенно бодрой социалистической идеологии и терминологии — вот как можно охарактеризовать позицию большинства на съезде. Социалистические принципы — политическое оправдание, «защитный цвет» нэповского реформаторства.

Партия уверена, что строительство социализма в СССР развивается и процветает, что оно «возможно, необходимо и обязательно». Резолюция цитирует Ильича: наша страна, страна диктатуры пролетариата, имеет «все необходимое и достаточное для построения полного социалистического общества». Партия не смущается капиталистическим окружением: Бухарин доказал, что можно строить социализм и в одной стране. Пока не подоспеет, наконец, помощь.

Соборное партийное сознание, далее, твердо установило, что наша госпромышленность должна именоваться социалистической. Противоположное

мнение объявлено маловерием. Пусть Сокольников кричит: «не переоценивайте социалистических элементов в нашем хозяйстве!» Пусть даже он опасается, что «т. Ленин назвал бы левым ребячеством и мелкобуржуазной фразой тот порядок идей, который воскрешается теперь т. Бухариным». Коллективный разум партии, верховный собор обличил в этом разлагающем безверии наркомфина и его друзей вредную ликвидаторскую ересь. «Такие идейные течения, — постановил он, — делая невозможным сознательное отношение масс к строительству социализма вообще и социалистической промышленности в частности, способны лишь затормозить рост социалистических элементов хозяйства и облегчить борьбу с ними со стороны частного капитала. Съезд считает поэтому необходимой широкую воспитательную работу для преодоления этих извращений ленинизма» (Резолюция).

И, наконец, по третьему большому теоретическому вопросу — о философско-исторической природе нэпа — съезд авторитетно разъяснил, что неправ Зиновьев, называющий нэп «стратегическим отступлением». Партия констатирует, что «налицо экономическое наступление пролетариата на базе новой экономической политики». На рельсах нэпа мы наступаем. Нэп ведет к социализму и никуда больше.

Бодрящей верой дышат, таким образом, по-прежнему партийные настроения. В них и боевой интернационализм, и полнокровная революционность, и социалистические пути. 14 съезд в этом отношении даже характернее прежних. С настроением — твердо.

Правда, оппозиция стремилась вскрыть противоречия в решениях и директивах съездовского большинства. Подчас это выходило у нее резко и раздраженно:

— Бросают громкие фразы о международной революции — и представляют Ленина как теоретика национально-социалистической революции. Борются против кулачества — и бросают лозунг «обогащайтесь!». Кричат о социализме — и объявляют нэповскую Россию социалистической. «Верят» в рабочий класс — и призывают на помощь кулака («Ленинградская Правда»).

Но что могла сделать доктринерская ортодоксия оппозиционных ворчунов против неумолимых требований экономической логики и национально-исторической диалектики?

Fata volentem ducunt, nolentem trahunt («Согласного судьба ведет, несогласного тащит — лат.).

VI. «Мечтания»

Нет сомнения, что результаты 14 съезда благоприятно отразятся на стране. Если Политбюро будет неуклонно осуществлять принятые решения, если спасительное единство партии, несмотря ни на что, окажется сохраненным — хозяйственные успехи последнего периода обзаведутся прочным фундаментом, обретут условия дальнейшего развития. Темп возрождения не замедлится, а скорее даже ускорится.

А это — самое главное. Ради этого можно, право же, от души приветствовать и те идеологические формы, в которые ныне укладывается целесообразный жизненный процесс. Они облегчают его развитие: следовательно, они — благо.

Нет решительно никаких разумных оснований возражать против наименования нашей промышленности «социалистической»: пусть именуется!

Нет решительно никаких разумных оснований пытаться оспаривать веру в возможность строительства социализма в одной стране. Если эта вера способствует возрождению страны — слава ей!

Нет решительно никаких разумных оснований настаивать на том, что нэп есть только отступление. Пора понять всю прагматичность подобных формул. Вопрос не в том, истинны ли они, а в том полезны ли они, пригодны ли они…

Я уверен, что даже и те, кто не слишком верят в социализм, теперь радостно уверуют в социалистические пути нашего развития. В конце концов это не так трудно: верил же Людовик XVIII больше в божественные права, чем в самого Бога…

Высоко теоретические споры, выдвинутые съездом, теряют свою остроту за непосредственными пределами коммунистической партии. Зато вопросы практической политики текущего периода ставятся сугубо остро перед всей страной.