Национальность – одессит
Шрифт:
— Вашсокбродь (видимо, сокращенное «выше высокоблагородие»), к вам! — прокричал капитану, наверное, от радости, что наконец-то нашел, рядовой Буракаев.
Галицинскому было под сорок. Высокий лоб, благодаря залысинам, лихие усы с загнутыми кверху концами. Он внимательно выслушал меня, потом не менее внимательно прочитал прошение, написанное за рубль провинциальным секретарем, когда я на прошлой неделе приходил за таможенным паспортом, который оказался внутренним со сроком действия пять лет, но дающим право на выезд заграницу, в том числе и для устройства на работу на судне под флагом другой страны. Мне нужно было разрешение на свободный выход и заход в Порт-Артур
— Есть у вас какие-нибудь документ, удостоверяющий личность? — спросил капитан.
Я предъявил ему таможенный паспорт в картонной обложке с гербом Российской империи, в котором было указано, что являюсь штурманом. О том, что офицеры торгового флота, работающие на судах под российским флагом, обязаны иметь диплом, он, видать, не знал или джонка была слишком мала, чтобыподпадать под указ.
— Я передам их превосходительству, — пообещал капитан Галицинский. — Зайдите за ответом в четверг.
— А нельзя ли пораньше? — задал я вопрос. — Все-таки проблема касается большого количества мирного населения.
— Есть более важные дела, — строго произнес он и положил мое прошение в стопку других на левом углу стола.
Обратно я пошел впереди солдата Буракаева, поэтому путь оказался раза в три короче.
10
Надо признать, что в царской армии делалось всё медленно, зато в срок. Когда я пришел в четверг, капитан Галицинский вручил мне приказ за подписью генерал-лейтенанта Стесселя, согласно которому все командиры обязаны были предоставлять предъявителю сего документа (имяреку) свободный выход из порта и заход в него, если это не мешает действиям военных кораблей или других воинских частей. При этом они имели право на досмотр груза и арест запрещенного, «кабы такой будет найден».
— На днях будет обнародован приказ о свободное движение купеческих и рыболовных судов, получивших разрешение у коменданта Торгового порта. Для их выдачи будет назначен морской офицер, — сообщил капитан Галицинский.
Я в полной мере использовал инсайдерскую информацию. К тому времени уже присмотрел двухмачтовую джонку, тупорылую, с поднятыми носом и кормой, навесом от грот-мачты и почт до ахтерштевня, низкими фальшбортами, но с закрытой палубой. Трюм был тонн на сорок пять. В нем все еще воняло тухлой рыбой. Хозяин был уверен, что судно с пробитым бортом или погибнет под обстрелом, или сгниет до окончания боевых действий, или будет разобрано на дрова, оставленное без надзора, потому что хотел покинуть Порт-Артур. Он с радостью уступил мне джонку за несчастливое число четыре серебряных «копыта». Мы прямо возле товара ударили по рукам в присутствии полутора десятков свидетелей-китайцев, половина которых готова была уступить мне свое судно за меньшую сумму.
Еще семь «копыт» и несколько купюр ушло на замену проломленных досок, наращивание фальшбортов на полметра, удлинение форштевня, повторное покрытие бортов смесью из извести и пальмового масла, которая намертво затвердела через двое суток, замену тяжелых прямоугольных парусов из расщепленного бамбука и циновок на два триселя,
Порт назначения выбирать не надо было. Примерно в ста милях от Порт-Артура на южном берегу Желтого моря находился порт Чифу, открытый для международной торговли после Второй опиумной войны. При дующем сейчас летнем, юго-западном, муссоне попасть туда можно было, следуя курсом крутой бейдевинд, за неполные сутки, а обратно, курсом полный бакштаг, за световой день. У меня была русская карта Желтого моря, купленная в китайской лавке в Торговом порту. На ней красным карандашом обвел на всякий случай остров Хайлв, расположенный милях в ста двадцати восточнее Чифу. Вдруг там ждет меня тайфун, который опять перекинет в другую эпоху? Мне пока нравилось в этой, хотя к новому костюму еще не привык.
Экипаж джонки состоял из трех человек. В принципе, хватило бы и двух, но руль был подвесной тяжелый, при высокой волне один матрос не справится, и еще один должен быть на подхвате. Обходились они дешево и соглашались получать зарплату бумажными деньгами. Это в Порт-Артуре курс был невыгодный, а в Чифу, как мне сказали, купюры меняли без проблем и с маленькой комиссией в любом банке, которых было четыре: русский, английский, американский и французский. Магнитный компас, произведенный в России, мне подогнал за три мексиканских серебряных доллара ушлый китаец. Подозреваю, что стырил с какого-нибудь военного баркаса, потому что почти не торговался.
С ворами-аборигенами разбираются китайские власти. Суд короток и жесток: преступнику отрубают кисть руки, после чего ставят на колени рядом со столбом, прибив косу к нему гвоздем, зажав ноги в колодках и привязав локти к поперечной жерди. Я видел наказанного в начале мая, когда уже неплохо припекало. Часам к одиннадцати утра выбритая передняя часть головы, которую раньше защищала шляпа, уже сильно покраснела, обгорев. Не знаю, сколько дней он обязан простоять, больше там не бывал, но даже время от восхода до захода солнца покажется вечностью. Наверное, поэтому одноруких китайцев встречал часто, а вот безрукие пока не попадались.
Вышли из Порт-Артура перед заходом солнца, с отливом. Ночью у нас больше шансов проскочить незамеченными. Меня предупредили, что в этом районе много японских миноносцев и крейсеров, которые к китайским джонкам относятся с пренебрежением, но могут расстрелять от скуки. На всякий случай я захватил два флага, китайский и русский. Последний гарантировал, что судно не потопят, а захватят, и команда попадет в плен. К европейцам, особенно к благородным, к которым я себя причислю, японцы относятся с уважением. Уверен, что найду с ними общий язык — японский.
11
Порт Чифу на самом деле один из районов уезда Дэнчжоу. Британцы, привыкшие к сити (городам) и таунам (селам), выделили его в отдельный населенный пункт, чтобы занести в договор, как один из портов для свободной торговли, потому что находился для них достаточно близко (миль двести морских) от столицы Поднебесной империи и достаточно далеко для аборигенов. Теперь это европеизированный город с деловым центром, застроенным типичными британскими двух-трехэтажными каменными зданиями.