Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944

Ковалев Борис Николаевич

С конца 40-х годов он начинает активно публиковаться в эмигрантских изданиях: «Грани», «Новое Русское слово», «Новый журнал», «Русская мысль» под псевдонимом Борис Филиппов. Всего до своей смерти в 1991 году им было опубликовано более 30 книг. Наиболее известные «Ветер свежеет» (стихи и проза — вышли в издательстве «Посев» в 1969 году), «Тусклое солнце» (рассказы, стихи, очерки — вышли в издательстве «Русская книга» в 1967 году), «Статьи о литературе» (вышли в Лондоне в 1981 году). Написал он и беллетризированные воспоминания о Новгороде периода немецкой оккупации. В повествовании, идущем от первого лица, Филистинский представлял себя как вечно голодного служащего больницы, находящего спасение от реалий суровой действительности в философских беседах и общении с

друзьями.

В «Словаре поэтов Русского Зарубежья» о нем можно прочитать следующее: «Филиппов Борис Андреевич (наст, фамилия — Филистинский)… один из самых деятельных литераторов Зарубежья: он писал стихи, беллетристику, мемуары, литературные эссе, философские этюды, рецензии, дорожные очерки и публицистические статьи. Он был редактором или соредактором, составителем и автором вступительных статей и комментариев к книгам, в течение долгих лет бывшим подцензурными в Советском Союзе; при его непосредственном участии изданы многотомники Гумилева, Ахматовой, Мандельштама, Волошина, Замятина и многих других. Он также был долголетним автором ряда эмигрантских периодических изданий… Его любовная лирика психологически тонка и эмоционально напряжена» ²⁴. Но нет в этой биографической справке о маститом профессоре Вашингтонского университета информации о десятках простых советских людей, мученически закончивших свою жизнь в результате его активной работы на посту руководителя «новгородского русского гестапо».

В августе 1942 года немецкое командование решило организовать выпуск русскоязычной газеты для гражданского населения на Северном Кавказе. Из трех претендентов на пост главного редактора газеты «Русская правда» (затем она была переименована в «Утро Кавказа»): бывшего корреспондента «Орджоникидзевской правды» Гайдаша, редактора армавирской газеты «Отклики Кавказа» Дороновича и писателя Бориса Ширяева — предпочтение было отдано последнему.

Борис Николаевич Ширяев (1889–1958) — гусарский офицер царской армии, литератор. В 1922 году был приговорен к десятилетнему сроку заключения. Наказание отбывал на Соловецких островах. Там он стал сотрудником лагерной газеты «Перековка», одновременно тайно работал над книгой о соловецкой каторге «Неугасимая лампада». После освобождения работал преподавателем литературы в Ворошиловском пединституте. Став главным редактором коллаборационистской газеты, начал активно публиковать на ее страницах свои литературные и публицистические произведения. Его рассказы и статьи «Серая скотинка», «Трагедия русской интеллигенции», «Социалистами не рождаются, социалистами становятся» посвящались трагедии русской интеллигенции в условиях большевистской диктатуры. Из номера в номер Ширяевым готовилась рубрика «Тайны кремлевских владык». Это были главы из книг Ивана Солоневича «Россия в концлагере» — о Беломорканале и «Измена социализму» бывшего немецкого коммуниста К. И. Альбрехта, которые в газете шли под названием «В подвалах ГПУ» ²⁵.

Борис Ширяев с отступающими немцами ушел в Германию, затем обосновался в небольшом итальянском городке Сан-Ремо. В 1950 году в Нью-Йорке вышла его книга «Неугасимая лампада» — о Соловецком лагере особого назначения. В 1991 году эта книга была переиздана в издательстве «Столица» в Москве.

Один из сотрудников «Утра Кавказа», фельетонист А. Е. Капралов, писавший под псевдонимом «Аспид», специализировался на антисемитских и антисоветских произведениях. До революции он был одноклассником и другом М. А. Булгакова по киевской гимназии. В 1945 году А. Е. Капралов оказался в американской зоне оккупации Германии. Оттуда он выехал в США, где долгое время возглавлял один из отделов «Голоса Америки».

Корреспондентом «Утра Кавказа» являлся бывший сотрудник газеты «Молодой ленинец» Михаил Бойков. В 1937 году он арестовывался органами НКВД, и этому событию в его биографии посвящались его статьи. Бойков после войны так же, как и Капралов, оказался в Соединенных Штатах, где сотрудничал со многими американскими газетами и радиостанцией «Голос Америки» ²⁶.

Литературные журналы, выходившие на оккупированной территории России, а также коллаборационистская пресса пытались доказать читателям, что все честные и талантливые русские писатели находились или находятся в оппозиции к большевизму. Вспоминались как репрессированные, так и здравствующие литераторы.

В очерке «Повесть непогашенной луны», опубликованном в газете «Речь», говорилось о том, что НКВД как оружие в руках Сталина, повинно в гибели М. В. Фрунзе и Бориса Пильняка — талантливого писателя, не побоявшегося в «Повести непогашенной луны» написать об этом ²⁷.

Газета «Голос народа» 15 января 1943 года сообщала о Сталинских стотысячных премиях, которые по-прежнему и в 1942 году получают Лебедев-Кумач и «прочие еврейские патриоты», восхваляющие гениального вождя и дарованную им счастливую жизнь. В Советском Союзе, говорилось в этом издании, теперь замолчали даже некоторые писатели-коммунисты, как, например, Михаил Шолохов. Писателям, не потерявшим стыд и совесть, нечего сказать в защиту сталинского режима, сказать же что-либо против режима они, живя в Советском Союзе, конечно, не могут ²⁸.

Немецкая пропаганда строилась на тезисе о том, что все эти писатели и поэты являются рядовыми заложниками в руках НКВД. Так, в статье «Как напечатали Анну Ахматову» утверждалось, что «под угрозой гибели сына в когтях НКВД Ахматова снова пишет — пишет надутые, фальшивые агитки…Чего не сделаешь для спасения своих детей! Скверно, но понятно» ²⁹.

Уничижающей критике подвергались «официальные советские писаки»: Лебедев-Кумач, Исаковский. О последнем говорилось, что он «продал свой талант за кусок большевистской мацы» ³⁰.

Но коллаборационистская пресса также давала материалы, соответствующие действительности. Так, в журнале «На переломе» писалось: «Стихи прославленного казахского народного поэта Джамбула, воспевавшего без конца Сталина, принадлежали вовсе не Джамбулу, они были написаны советским поэтом Константином Алтайским, даже не знавшим казахского языка. Былины о Сталине, Ленине, Ворошилове, приписываемые талантливой народной сказительнице Марфе Крюковой, были «созданы» ею под диктовку писателя Викторина Попова» ³¹.

В 1942 году берлинские литераторы — доктор Курт Люк и Петр Велик — выпустили сборник антисоветских частушек, песен, поговорок и анекдотов. Во введении составители заявили о том, что все русское народное творчество дышит ненавистью к Сталину, евреям, коммунистам, колхозам и к законам фальшивого народного правительства ³². Смоленским колхозникам, возмущенным «спровоцированной Сталиным войной» и радующимся приходу «немецких освободителей», приписывалась следующая частушка:

Эх, яблочко, покатилося, А советская власть — провалилася. Чего ждали мы — возвратилося.

Комментарий был следующий: «Вот оно, истинное отношение русского народа к этой войне!» ³³. Это «творчество» трактовалось как проявление «неустанной борьбы двух пропаганд — официальной и народной» ³⁴.

Немецкие пропагандисты отлично понимали, что меткое народное слово обладает большим воздействием на население. Некоторые тексты из их листовок стилизовались под народную речь, с широким использованием различных архаизмов. На Северо-Западе России этот жанр назывался «раек» или «раёшник» (рифмованный прозаический рассказ от первого лица). Героями его, как правило, являлись пожилые, умудрённые опытом люди. Среди населения широко распространяли как листовки, так и номера дновской и псковской газет «За Родину» с выступлениями «русского крестьянина» и «Деда Берендея». Их заметки посвящались анализу дел на фронтах, мероприятиям немецкой администрации, жизни в Советском Союзе ³⁵.