Нация и сталь
Шрифт:
На смену опасному для жизни, ненадежному чугуну рано или поздно должна была прийти ковкая сталь. Но и в этом материале таилась скрытая опасность. Ковкая сталь была уж слишком мягким материалом, и экспериментальные орудия взрывались почти с такой же легкостью, с какой это делали их чугунные предшественники.
И вновь инженерам приходилось возвращаться к чертежным доскам, и вновь капли крови, как начинающийся летний дождик, без устали падал на белый ватман.
Но именно за сталью было будущее, однако первые неудачи усиливали лишь позиции консерваторов. Использование бронзы казалось наиболее приемлемым. А если учесть тот факт, что Англия в середине девятнадцатого века по-прежнему считалась наиболее развитой в промышленном отношении державой, то памятная победа бронзовой артиллерии лорда Виллингтона над Наполеоном считалась наиболее веским доказательством в пользу
Но Альфред Крупп не собирался сдаваться. Он чувствовал, что ему удалось наткнуться на нечто очень важное и перспективное. Крупп захотел переубедить самих англичан. С этой целью Альфред решил принять активное участие во Всемирной лондонской оружейной выставке, которая и состоялась в 1851 году в Хрустальном дворце под покровительством принца Альберта. Эта выставка стала своеобразным символом экономики завтрашнего дня.
Следует сказать, что в Лондоне первоначально даже и не предполагалось отводить место для экспозиции из Пруссии. В 1851 году эта страна считалась лишь одним из многочисленных германских государственных образований в середине Европы. Крупп настоял на том, чтобы место было все-таки предоставлено для его сталелитейной фирмы. Он сильно хотел этого лишь потому, что был абсолютно уверен - успех в Лондоне, признание его заслуг в самом центре промышленной революции неизбежно принесет и признание у себя на родине, ибо "нет пророка в отечестве своем".
В качестве своеобразного соревнования промышленникам Европы было предложено задание, выплавить самый большой по размеру и весу блок ковкой стали. И каждый в целях саморекламы начал хвалиться, что именно ему удастся произвести на свет так называемый "слиток-монстр". На всемирной выставке в Лондоне, по замыслу организаторов этого соревнования, и должен был определиться истинный победитель.
Альфред понимал, что Судьба, может быть, предоставляет ему шанс, который бывает лишь один раз в жизни. По мнению Круппа, немца, воспитанного в условиях прусской монархии с её палочной дисциплиной и ориентацией на "древнегерманские ценности", "слиток-монстр" могла произвести на свет лишь хорошо обученная и покорная воли хозяина большая армия квалифицированных рабочих, готовых на все ради славы своего лидера. Ведь не случайно в голодный год их хозяин разделил с ними общую участь, не случайно ради великой цели в течение всей своей сознательной жизни он отказывался от самого необходимого, тем самым завоевывая какую-то феноменальную преданность среди своих подчиненных. А к нужному моменту армия в распоряжении Круппа уже была достаточно внушительная и насчитывала без малого 250 человек. Здесь нужно забежать вперед и сказать, что после успеха в 1851 году в знаменитом Хрустальном дворце крупповская армия, которая по военным меркам к моменту соревнования равнялась лишь неполному батальону, благодаря достигнутым результатам подскочит до размера в 1000 человек.
Крупп лично участвовал в выплавке своего "слитка-монстра". То и дело выкрикивая команды и проводя день и ночь на фабрике, он не отставал от своих рабочих. Ценой неимоверных усилий ему удалось добиться необычайно высокого температурного режима. Остается лишь догадываться, с помощью какого напряжения всех внутренних сил Альфреду приходилось подавлять в себе природный страх перед открытым пламенем. По свидетельству современников, девяносто восемь тиглей должны были работать одновременно без малейшего перебоя. И Круппу удалось добиться почти невозможного: из его топки вышел настоящий "Монстр" весом 4 300 фунтов. Это был огромный стальной слиток, чудо тогдашней технологии.
Альфред уже предвкушал победу и позволил себе не характерную для его сдержанной манеры запись: "Мы заставим англичан смотреть на нас с восхищением". Крупп предупреждал также своего помощника до поры до времени держать язык за зубами. Оказавшись в Лондоне раньше того, как там должен был появиться его "слиток-монстр", Альфред осуществлял что-то вроде рекогносцировки вражеской территории. В одном из своих писем в Германию он писал: "Британские газеты заранее трубят о своей победе и утверждают, что оглушительный триумф ждет сталелитейщиков из Шеффилда, чей "Монстр" весит 2 400 фунтов. Какая наивность..."
В Лондоне Альфред был уже в начале апреля. Одно из семейных преданий гласит, будто Крупп, находясь на выставке, подошел к английскому слитку, уже выставленному на всеобщее обозрение в Хрустальном дворце, и лезвием перочинного ножа, сделанным из собственной тигельной стали, провел по поверхности шеффилдского "Монстра". "Большой, но плохой", - якобы только и смог произнести будущий пушечный король.
Но как бы там ни было, а шеффилдский слиток уже находился на выставке в то время, как Круппу оставалось лишь с нетерпением ждать прибытия в Англию своего чуда. Лондонцы, может быть, и готовы были открыть рот от удивления, но удивляться пока нечему было. Альфреду пока приходилось лишь довольствоваться малой экспозицией, которую он сумел привести с собой из Эссена. Это были все те же валки для монетных дворов, амортизационные пружины для пассажирских железнодорожных вагонов. В каталоге выставки Альфред сделал весьма примечательную запись: "изделия из кованной стали с низким содержанием углерода, отличающиеся также чистотой состава и твердостью". Но на устроителей выставки эта реклама, по всей видимости, не произвела должного впечатления. В общем списке экспозиция Круппа шла лишь под 649 номером со следующей пометкой: "промышленник и инвестор из Эссена, что близ Дюссельдорфа". Как известно, город Эссен в то время даже не был указан на картах, которыми пользовались в середине девятнадцатого века по всей Англии. Можно сказать, что для чванливых англичан Альфред прибыл из какого-то Богом забытого медвежьего угла.
Расхаживая по Хрустальному дворцу и ожидая прибытия своего "Монстра", Альфред каждый вечер отбивал на родину одну телеграмму за другой, и все они были похожи на сигнал S. O. S. Он торопил своих распорядителей, чтобы те как можно скорее отправили в Англию "оставшуюся часть экспозиции".
"Слиток-монстр" появился на выставке в самый последний момент, накануне закрытия и, действительно, произвел самый настоящий фурор. Все сталелитейщики с восхищением шли смотреть на неожиданно появившееся перед ними чудо. Круппу тут же присудили золотую медаль и начали называть его гением сталелитейной промышленности. Чем больше экспертов исследовало слиток, чем больше они получали подтверждение в том, что это первокласснейшая сталь, тем волна охватившего всех восхищения продолжала набирать силу.
Однако для широкой лондонской публики не это по истине необычное достижение было по-настоящему интересно. Толпу зевак привлекло рекламное шоу, которое и устроил в последний момент Крупп рядом со своей экспозицией. В ожидании "Монстра" у Альфреда созрело решение выставить образцы вооружения, изготовленные из отшлифованной до блеска стали. Гвоздем выставки стала как раз та самая пушка, которую и отвергло прусской правительство. Это оказалось шестифунтовое орудие, сверкающее, как зеркало. Вокруг пушки картинно разложили рыцарские латы, а над головой раскинулся шатер, напоминающий палатку крестоносца эпохи тевтонского ордена со щитом на верху. Прусский королевский флаг был закреплен ещё выше. Он как бы осенял собой все это романтическое сооружение в духе художников прерафаэлитов.
Необычная композиция не могла не произвести впечатления на дам викторианской эпохи, которые жили, в основном, во власти своих романтических грез. Отполированная до зеркального блеска сталь, конечно, не могла появиться в эпоху Людовика Святого, но в этом-то как раз и заключался основной смысл задуманного рекламного представления. Дамы воспринимали оружие как необходимый романтический атрибут. В зеркальной стальной поверхности они могли видеть отражение своих лиц, что делало их причастными к представлению. Доспехи буквально завораживали, сводили с ума женскую половину публики. Они видели в этих железках не реальное средневековье, а воплощение своего воображаемого мира.
Перед самым закрытием Хрустальный дворец решила посетить королева Виктория. Больше всего на неё произвел впечатление не стальной крупповский "Монстр", а все те же рыцарские доспехи. Королева оказалась самой главной мечтательницей своего государства. Есть в её исповедях признания, свидетельствующие о конфликтах между осознанием лежащего на ней долга и естественными потребностями быть самой собой. Ненавистно было для неё утреннее вставание, умывание. Мало интересовали туалеты. Она жаловалась, что тесные платья мешают ей дышать. В то же время её беспокоила излишняя полнота, и она не раз давала себе зарок отказаться от любимых блюд, но все благие намерения оказывались тщетными. Влюбившись в Альберта Саксен-Кобург-Готского, Виктория по собственной инициативе предложила ему свою руку. После свадьбы в кабинете королевы был поставлен второй письменный стол - для любимого мужа. Виктория писала в дневнике: "Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает..."